Мирить нельзя ругать

В Пермском крае с 2009 года идет активная работа по профилактике правонарушений среди детей и подростков. Регион вкладывает в нее большие средства, основываясь на серьезном экономическом анализе: гораздо дешевле предотвращать правонарушения, чем после того как они будут совершены, содержать в колониях малолетних преступников. Тем более что статистика указывает еще на один факт, который до сих пор замалчивается: после выхода на свободу многие ребята оказываются неспособными изменить поведение, восстановить ослабевшие связи с домом, родителями, заново адаптироваться к жизни. К жизни, от которой в той или иной степени успели отвыкнуть, в которой они не могут найти себе места, преодолеть отчужденность окружающих их людей.

В проект “Профилактика преступлений и правонарушений среди несовершеннолетних” вовлечены классные руководители, психологи, социальные работники и даже сотрудники милиции. Совместная работа ведомств строится на выявлении ребят группы риска и находящихся в социально опасном положении, создании индивидуальных программ реабилитации для каждого ребенка. В школах детям предлагают различные формы индивидуальных и групповых занятий, кружки и секции по интересам, помогают им найти постоянную работу или временную – на лето. Разработана и воплощена в жизнь система школьных спортивных сертификатов, которые раздаются всем детям школьного возраста в виде чеков – ими можно расплачиваться только за занятия в спортивных секциях (подробнее об этой части проекта читайте в газете “Спорт в школе” №7/2010). Создана база данных о каждом ребенке с информацией о посещаемости и успеваемости. Ответственность за школьников, находящихся в группе риска или социально опасном положении, несет классный руководитель.

Одна из форм работы в рамках этого комплексного проекта – организация в школах служб примирения. Мы писали об их работе (№ 14/2008): там никого не судят, не передают на учет в детскую комнату милиции; школьные службы примирения пытаются помочь оступившимся ребятам разобраться в том, что с ними произошло, понять свои чувства и поступки. Это делается для того, чтобы в другой ситуации дети смогли найти в себе силы и не переступить грань дозволенного.

Но одно дело – теория, и совсем другое – практика. Так уж случилось, что меня допустили в “святая святых” – позволили понаблюдать за тем, как разбирается одно из происшествий. Работа сложная, очень личная. Это для стороннего наблюдателя разбираемая проблема – мелочь. Для участников же истории – драма, от разрешения которой зависит их будущее.

Братья

Группа семиклассников деловито расселась за столами в самом конце класса. Они сегодня наблюдатели, учатся, как улаживать конфликтные ситуации. Учатся не по книжкам, а на конкретном примере: работу по данному происшествию ведет социальный педагог Стряпунинской школы Краснокамского района Пермского края Лидия Константиновна Нуриева.

В центре класса – три стула. На одном – учительница, рядом – двое из участников происшествия. Они братья, учатся в соседней школе – VIII вида. К наблюдателям присоединились классный руководитель младшего брата и психолог из их школы.

Лидия Константиновна начинает разговор.

– Миша, расскажи, пожалуйста, что же все-таки тогда произошло. Ты уже один раз рассказывал, но некоторые детали не совсем совпадают с тем, что рассказывает противная сторона. Поэтому мне хотелось бы уточнить некоторые детали.

– Ну… мы… пошли…

Миша рассказывает сбивчиво, часто замолкает, насупившись и явно страдая. Постепенно ситуация проясняется и для меня. Мальчишки собрались покататься с горки и решили попросить у кого-то из поселка старое корыто – на нём интереснее кататься. Корытом пользовались все, а вот нести его обратно никто не захотел, тем более что во время общего веселья корыто немного помяли. Хозяину пообещали, что за “инвентарь” будут отвечать двое: Миша и Никита, который на пару лет постарше. Накатавшись вдоволь, Никита попытался приказать Мише одному вернуть корыто. Тот отказался. Никита, недолго думая, решил приложить в качестве аргументов силу и стукнул Мишу.

– Миша, что ты почувствовал в этот момент?

Тишина.

– Боль, обиду, злость? Попробуй вспомнить.

– Мне было обидно. Очень.

– И что после этого произошло?

К дебатам подключился Мишин старший брат, Коля. В тот злополучный день он заступился за брата – завязалась драка.

– Коля, а что ты чувствовал в этот момент?

Тишина.

– Боль, обиду, злость?

– Я разозлился. Чего он Мишку бьет?!

Как выяснилось, Миша к этому моменту уже стоял в стороне – то ли плакал от обиды, то ли просто переживал. Но, увидев, что началась потасовка, решил подключиться: вдвоем братья – сила. Никита, по словам братьев, взял корыто и попытался использовать его в драке – попробовал корытом ударить кого-то из них. Коля не испугался: “Да он – слабак! Чего его бояться?! Он ни за что корытом не стукнул бы”. Перевес был на их стороне. Никита упал. Его стали бить ногами. Как минимум один удар пришелся по голове Никиты – ему чуть не выбили глаз. Испугались. Рядом были и другие мальчишки, которые, слава Богу, не стали ввязываться в драку и помогли Никите добраться до дома.

– Коля, как ты думаешь, имела ли смысл такая драка? Можно было как-то по-другому выйти из ситуации?

Коля задумался. Он искал “правильный” ответ, наверное, об этом думали и ребята-наблюдатели. Только взрослым, присутствовавшим на обсуждении, было понятно: от мальчика никто этого не ждал – нет единственно правильного решения на белом свете и не может быть.

– Ну… я… наверное…

Он что-то сказал, Лидия Константиновна поддержала его идею (как поддержала бы и любую другую, кроме “драться до последнего”). И мальчик, глядя в глаза учителю, признался:

– Я не помню, почему стал бить Никиту, когда он упал. Ничего не помню…

– Наверное, тебе нужно было остановиться чуть раньше…

– Наверное.

– Ребята, спасибо вам за откровенность. Вы подумайте о нашем разговоре, ладно? И завтра, пожалуйста, придите в школу с мамой, сможете?

– Конечно, придем.

Братья вместе с учителями из их школы вышли из класса.

Сильный пострадавший

В кабинет зашел Никита. Вокруг правого глаза – огромный синяк. Взгляд настороженный, немного ожесточенный. Он – пострадавший, это бесспорно, чего же от него хотят? Лидия Константиновна ведет беседу в том же тоне, что и с братьями: для нее в этой истории все – пострадавшие; каждый должен понять самого себя, свои чувства, чтобы избежать (или хотя бы попытаться это сделать) подобных конфликтов в дальнейшем. Она задает похожие вопросы: что произошло, какие чувства Никита испытывал, как можно было бы избежать такой серьезной драки?

– Я разозлился. Почему Миша не хочет отнести корыто?! Ведь мы договорились, что вдвоем за него отвечаем. Я нес туда, он – обратно.

– Миша рассказывает немного по-другому. А ты не заметил, что корыто помялось?

– Нет…

– Ты не подумал, что Миша младше тебя? Может, стоило ему уступить?

– Может…

Взгляд Никиты изменился. Он перестал отстаивать свою правоту – он думает о том, можно ли уступить в такой ситуации.

– Скажи, а зачем ты взял корыто, когда началась драка?

– Я им защищался – как щитом.

– Понятно… А ребята подумали, что им хочешь драться. Представляешь, что могло случиться, если бы ты ударил корытом кого-то из ребят?

– Ну да…

– Как ты себя чувствуешь сейчас? Больно? Мне кажется, что только по чистой случайности такая сильная травма – у тебя. А ты как думаешь?

– Наверное…

– Никита, а как ты думаешь, имела ли смысл такая драка? Можно было как-то по-другому выйти из ситуации?

Так же, как и его друзья-противники, Никита задумывается над вопросом, но его ответ звучит неубедительно. Точнее, я его и расслышать не смогла – мальчик действительно переживал то, что произошло несколько дней назад, и пытался сам себе нарисовать совсем другой конец той истории.

На следующий день Никита придет в школу с бабушкой, которая занимается его воспитанием, и разговор о происшествии, чувствах, проблемах продолжится. Работа по каждому из таких случаев длится долго, иногда целый месяц. Главное – сделать так, чтобы родители Никиты не подали в суд на Колю: если тот попадет в колонию для несовершеннолетних, его жизнь может покатиться под откос, и вряд ли после этого он перестанет драться.

Андрюша

Группа наблюдателей сидела во время разговора так тихо, что про них все, казалось, забыли. Сомневаюсь, что эти ребята такие же паиньки на уроках…

Когда Никита вышел, Лидия Константиновна подошла к ним.

– Андрюша, ты там был, они все правильно рассказали?

– Да.

– Я хочу сказать, какой ты молодец: не ввязался в драку, а когда Никита упал, помог ему дойти до дома. А теперь, ребята, давайте сядем в круг и поговорим.

Потом она рассказала мне, что Андрюша – один из самых драчливых ребят в школе. Не один раз именно он был в положении Никиты, но в этот раз сумел удержать себя – для него это настоящая победа.

…Усевшись поудобнее, ребята приготовились слушать учительницу. Она быстро подвела итог: нет правых и виноватых; служба примирения создается, чтобы помочь разобраться в своих чувствах вступившим в конфликт; те, кто хочет присоединиться к школьной службе примирения, должны быть терпеливыми, научиться слушать и никого не судить. В заключение все говорили “спасибо” – кому-то из собравшихся или тем, кто совсем в другом месте. Я тоже сказала “спасибо” – тем, кто поддержал разговор со мной. Сегодня я хочу сказать спасибо Мише, Коле и Никите, которые были настолько смелы, что позволили мне поучаствовать в этом сложном деле.

Класс

Начало конфликтов, происходящих в школе, почти всегда до предела просто: кто-то над кем-то подшутил, что-то не поделили, кого-то забыли позвать с собой – вариантов множество. Конец же бывает разным, причем во многом он зависит не от ребят, а от взрослых, которые оказались рядом.

Конечно, проще всего сделать вид, что детские конфликты – это совсем не серьезно: “Подумаешь, корыто!”. Если никого не поранили – пожурить драчунов, если случилось что-то посерьезнее – передать дело в детскую комнату милиции. Проще – да. Но только на время.

Запущенный конфликт развивается, растет, как фурункул, и обязательно прорывается. Когда я писала эту статью, коллеги посоветовали посмотреть фильм эстонского режиссера Ильмара Раага “Класс”, который сейчас активно обсуждается в Интернете молодежью. Там рассказывается о трагедии, разразившейся совершенно неожиданно для взрослых. Однако трагедия была неотвратима именно потому, что взрослые не нашли в себе сил не точечно-ситуативно, а серьезно и осторожно помочь запутавшимся в своих шутках, проблемах и комплексах детям.

Фото автора