Здесь был Ваня К.

Открываем газету “Комсомольская правда”. Фотография: на здании одного из музеев Петербурга – черная надпись крупными буквами: “Здесь были ученики школы №… г. Москвы” и небольшая заметка журналиста о варварстве учеников нашей школы.

Объявляем общий сбор, выясняем, кто из ребят, ездивших в Петербург, сделал эту надпись. Обсуждение: многие высказываются о надписях, которые есть в школе на столах и стульях, в туалетах, и как это отражает культуру учеников.

Решение сбора: исправить поступок. Срочно формируем группу в Петербург. Включаем в нее тех, кто писал, чтобы стерли надпись, смыли, закрасили, сфотографировали чистую стену музея и послали снимок в газету с извинениями на всю страну. “Комсомолка” напечатала и снимок, и извинения ребят.

После этого случая никаких надписей в школе не было долгое время. Пробуждение стыда за отрицательные поступки действует сильнее, чем выговоры, записи в дневники, вызов родителей. Извинение – покаяние перед людьми – главное в воспитании.

Восьмидесятые годы. Выпускные классы математической школы подготовили и провели литературный вечер, посвященный А.С. Пушкину. Все ученики и учителя признали высокий уровень вечера и удивительно добрую атмосферу. Администрация школы высказалась: “Хорошо, но надо больше отражать современную литературу”.

Немного огорченная, я пришла в класс и передала ученикам мнение администрации. Сама я была после операции и сказала, что у меня нет сил готовить новый вечер. Поделилась с ребятами как с друзьями. Неожиданно встал один из учеников и предложил самим подготовить вечер по творчеству Высоцкого, обещал через неделю принести сценарий. Участвовать вызвались почти все. Одни читали стихи, рассказывали о жизни В.Высоцкого, другие принесли пластинки с его песнями, третьи оформили сцену и готовили техническую сторону вечера. Репетировали сами, меня пригласили только на генеральную репетицию, чтобы я дала свои советы.

На сцене был большой портрет Высоцкого и гитара. Красные лампочки, как флажки, загорались, когда звучала песня “Охота на волков”. Были и еще какие-то находки – сейчас уже не помню. Но помню чувство дружбы и доброе сотрудничество, которое сохранялось и на уроках литературы, и в жизни многие годы. Ученики станут друзьями, с которыми можно поделиться мыслями, радостью и огорчениями, – только надо их уважать, им доверять, помогать и верить в них.

Об этом размышлял Ф.М. Достоевский в романе “Идиот”: “Я всё время был с детьми… Я им всё говорил, ничего от них не утаивал… Большие не знают, что ребенок даже в самом трудном деле может дать чрезвычайно важный совет! …Через детей душа лечится”.

Кто не знает, что девочки в седьмом-восьмом классах начинают ярко краситься, а при отсутствии школьной формы – “экспериментировать” с одеждой? Было время, когда и нас не пускали в школу в шелковых чулках, в туфлях на каблуках, с сережками и другими украшениями, водили умываться.

Что же делать, чтобы воспитать вкус, показать, что красиво, а что уродливо, что человеку идет, а что выглядит вульгарно? Наш директор считал – разрешить!

Между собой девочки обсуждали: хорошо – плохо, идет – не идет. В этот процесс должны включаться и учителя.

– Тебе очень идет, когда ты красишь ресницы. А почему сегодня ты не накрашена?

– Я проспала.

– Нет уж, если начала красить, нельзя бросать: глаза кажутся “слепыми”.

Примерно через год это поветрие проходит. К девятому-десятому классам ученицы уже знают, что им идет, что – нет. Интерес к разрешенному пропадает… А на уроках звучат стихи:

…Она была не тороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей…
Все тихо, просто было в ней.

Никто б не мог ее прекрасной
Назвать; но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar…

(А.С. Пушкин. “Евгений Онегин”)

Излишество красок, пестроты кончается, рождается вкус и чувство меры.