Дары волхвов

Когда в школах появляется новый популярный праздник, не всегда хватает времени и желания задуматься: а что мы, собственно, празднуем?

День святого Валентина буквально несколько лет назад стремительно завоевал статус одного из самых популярных праздников в школе. Видимо, оттого, что потребность выражать первые романтические чувства у подростков всегда была очень сильна, а педагоги до последнего норовили стыдливо свести обсуждение этой темы к анализу образа Наташи Ростовой.

Теперь же, под давлением общественности, учителя смирились, проявляя несомненную мудрость: что нельзя прекратить, нужно возглавить. Если же говорить серьезно, то в этой ситуации, как и в педагогике вообще, упорную тягу к чему-то хорошо бы рассматривать не как повод для запретов, замалчиваний или репрессий, а для диагностики и корректировки своих действий. Подростки уходят в секты, убегают из дома, рядятся в нелепую одежду, изображая готтов или хиппи… Это не они стали хуже предыдущих поколений, а мы чего-то им недодаем. Чего-то очень нужного, просто необходимого в этом возрасте. Заботы? Романтики? Доверительного уважения в отношениях?

К счастью, День святого Валентина “разрешил” наконец признать, что первая любовь, увлечение или хотя бы мечты о них приходят не с наступлением календарного совершеннолетия, а раньше. Гораздо раньше.

Уже к концу начальной школы начинается: взгляды украдкой, записки, шушуканье о том, кто в кого влюбился. На первый взгляд, игра, желание подражать взрослым. Может, и так. Кстати, родители почти всегда это так и воспринимают. С улыбкой начинают выспрашивать: “А мой-то уже влюбился? Какая девочка ему нравится?”. Причем с какой-то снисходительной улыбкой. Мол, какая любовь в десять лет, только что под стол пешком ходил. Я в таких случаях старалась не выдавать сердечных тайн. Говорила, что, если захотят, сами расскажут. Любовь – дело деликатное, ведь никто из нас не хочет, чтобы его романтические чувства обсуждали на каждом углу.

Но это когда дело касается, так сказать, объекта симпатий. Вообще же о любви даже самые младшие подростки просто жаждут поговорить. Меня в свое время потрясло, как часто ребята выбирали тему любви во время одного из конкурсов классных руководителей. Будучи в роли “демонстрационного материала” перед жюри с незнакомой учительницей по плану, а не спонтанно, когда душа попросит, – они всё равно хотели обсуждать эту тему.

Именно поэтому, отдавая должное святому Валентину, не стоит делать его праздник однодневной резервацией для школьных Ромео и Джульетт, количество которых уже к шестому–седьмому классу сравнивается со списочным составом. Праздничный настрой, карнавальная дозволенность выразить то, что в другие дни кажется неуместным, позволят впервые заговорить с ребятами о том, что потом можно будет обсуждать в разных уместных для этого ситуациях. Или просто читать хорошие тексты о любви, счастливой и трагической, о первой влюбленности и неразделенных чувствах.

Как слушают десяти-одиннадцатилетние ребята рассказ “Дары волхвов” О’Генри! И какая тишина стоит еще несколько минут после “…я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы”!

По этому завороженному молчанию только и понимаешь, что выбор текста был очень точным, что ты попал на то состояние, когда некоторый опыт уже получен и требует осмысления. В этот момент просто физически ощущаешь, что с ребятами происходит что-то важное. Это такая “МХАТовская” пауза, которую важно выдержать и не торопиться со своими вопросами, выводами, рассуждениями, а дать возможность детям начать разговор. О том, что такое любовь. Что необходимо для ее сохранения. Что важнее – получать или отдавать.

В подобном разговоре, мне кажется, чаще, чем при обсуждении какой бы то ни было другой темы, взрослый говорит: “Я не знаю”. Ведь так и есть на самом деле: кто из нас, имеющих опыт – чаще болезненный, чем безоблачный, – может сказать, что он знает, как правильно.