Никого не бойся

Классный руководитель, к сожалению, порой и не подозревает, какие бури бушуют в его тихом классе, а когда узнает...

Саша пришла к нам сразу после зимних каникул. Мы обрадовались ее приходу уже потому, что в такой маленькой школке, как наша, каждый ребенок на вес золота. Да к тому же она оказалась девочкой умненькой, общительной, что для жителя глухой лесной деревеньки, откуда вывезла ее мать, согласитесь, немало.

Для своего возраста она выглядела хрупкой и малорослой, но это никого особенно не смущало, поскольку физически она была крепкой и мужественной, без единой жалобы преодолевала ежедневный семикилометровый путь до школы и обратно. Отношения с классом особых опасений тоже не вызывали, правда, села она отдельно от всех на свободную парту, но при необходимости легко работала в группах.

Только однажды я заподозрила что-то неладное, когда, заполняя журнал, спросила ее:

– Тебя как ребята в школе зовут – Шура или Саша?

– А никак, – ответила она с вызовом.

Я заволновалась, стала присматриваться, но ничего явно вызывающего тревогу в отношениях детей не наблюдалось.

Все всплыло наружу само собой в начале февраля. Саша принесла домой записку, которую всучили ей девчонки из соседнего класса. Кроме обычных распространенных в девчоночьей среде оскорблений, там была фраза предупреждающего характера: «Если узнают учителя...». А дальше перечислялись все кары, которые обрушатся на Сашину голову, если о записке узнают учителя.

Мама, естественно, всполошилась и засобиралась в школу.

Но Саша, мудрая Саша все решила по-своему.

– Нет, ты в школу не пойдешь, – сказала она. – Да и что ты можешь, кроме слез? А они подумают, будто я испугалась. Нет, если они боятся, что узнают учителя, то я учителям и отдам эту записку. Прямо при них.

У матери защемило сердце, но она согласилась с дочкой.

На другой день на уроке Саша отдала записку классному руководителю, разрешила прочитать и попросила помощи.

Класс был ошеломлен. Никто даже не подозревал, что наши милые девочки, с хорошими манерами, с тихими некрикливыми голосами, способны на такое.

– Мы своих учеников совсем не знаем, – сказала я с едва заметной ноткой отчаяния.

Моим коллегам пришлось согласиться с этой горькой правдой. Я долго думала, как же нам жить дальше, как менее болезненно достичь мира, не углубить еще больше возникшие разногласия.

Поздно вечером, когда наконец-то погас экран телевизора, мои домашние улеглись спать и квартиру накрыла благословенная тишина, я уселась за свой письменный стол, взяла зачем-то лист бумаги, нарисовала посередине малюсенький кружочек и стала думать, поочередно ставя своих коллег напротив этого кружочка (Саши), проигрывая варианты их возможных действий, одновременно отыскивая и свой вариант.

В итоге решила: я приду и начну урок с того, что нарисую на доске вот этот самый кружок, а вокруг него – несколько колец – овалы с хвостиками. (Что это значит? Может, оставить что-то одно – или кольца, или овалы? Либо – между «кольцами» и «овалами» поставить союз «и»?) Спрошу ребят, что бы это значило. Мой излюбленный прием – своеобразная мозговая атака, только на этот раз они не будут знать, что атакуют сами себя. Как они оживятся, будут выдвигать версии:

– Это солнце!

– Это цветок!

– Это я, любимый, в центре Вселенной!

И тогда я скажу:

– Нет! Сегодня вы не справились с заданием. Все гораздо страшнее. Это котенок на дороге – маленькое, рыжее, глупое существо. А вокруг – собаки. Они сбежались со всей округи, они почуяли того, кто слабее их. Посмотрите, какие красные у них глаза. Это от ярости. А вот у одной из них даже пена капает изо рта. Другой симпатичный песик лает особенно пронзительно. Еще вчера его самого свора драла на части, а сегодня он зализал раны и уже нападает в общей куче. А вот эти – в стороне, они не лают, но и не пытаются помочь слабому. Это – равнодушные. Они страшны особенно. Как вам кажется, чем закончится эта история?

– Кто-нибудь спасет котенка. А потом, может, какая-нибудь собака и подружится с этим котенком, так ведь бывает...

– Бывает.

Мораль сей басни проста: необходимо вмешательство третьей силы. Но детям хочется, чтобы все-таки победила дружба.

И вот что я еще придумала: на каком-нибудь уроке я устрою командное соревнование и сделаю так, чтобы команда Саши выиграла, добилась успеха благодаря ее усилиям.

А потом я расскажу им свою историю. Когда-то я тоже пришла учиться в чужую школу. У меня был существенный речевой недостаток – я употребляла слишком много диалектных слов, чем ужасно смешила ребят и сама смущалась до слез. Папа, опасаясь обидчиков, привел меня в школу и попросил учительницу в случае чего заступиться за меня. Я так и не узнала, что она сказала своим детям, только приняли они меня прекрасно. Друзья тех лет и теперь для меня самые дорогие.

А может быть, ничего не надо говорить? Просто взять и читать перед каждым уроком «Пушкинские проповеди»: «О добрых чувствах», «О жестоком веке», «О милости».

Нет-нет, этого явно мало, на каждом уроке я буду создавать такие ситуации, чтобы они поняли свою неправоту, – капля камень точит. И, пожалуй, не помешает напомнить, что все они очень скоро окажутся на месте Саши. Окончат школу, плавно перетекут в институтские общаги и получат каждый свое. Но на первых порах все-таки не помешает постараться выходить из школы вместе с ней, тем более что часть пути мы все равно ходим одной дорогой.

А может быть, это все-таки перестраховка? Может, стоит просто обнять ее при всех и сказать: «Я тебя очень люблю, никого не бойся...» И они увидят, что Саша уже не одна.

Я очень долго размышляла над этой ситуацией, но точно выверенного для себя пути так и не нашла. Только утвердилась в мысли, что вмешательство взрослого в сложившуюся непростую ситуацию крайне необходимо. А уж классный руководитель тем более не имеет права занять позицию стороннего наблюдателя. Надо помочь Саше стать привлекательной для ребят – привлекательной не внешним обликом, не одеждой, а своими внутренними качествами.

Может быть, ей самой стоит чуть-чуть поменяться и искать опору не только в учителях, но и в тех ребятах, которые еще не стали агрессорами, – попытаться сделать их своими союзниками. Невозможно только одно – поменять школу, потому что в радиусе двадцати пяти километров никакой другой школы нет. Поэтому ей все равно придется жить здесь, выстраивать свои отношения именно с этими ребятами. Не терпя агрессии, стараться все-таки найти точки соприкосновения. Да и мы теперь будем более внимательны.

Но возникает еще вопрос: а должна ли была Саша показывать записку учителям, то есть оголять проблему? Думаю, должна. Ведь детям, не имеющим житейского опыта, трудно выйти из подобной ситуации, не унизив другого и сохранив собственное достоинство.