Встреча

В студенческие годы я часто принимала участие в научно-исследовательских экспедициях. Там нас, молодых-зеленых, не только учили биологии и экологии, но и приобщали к общекультурным ценностям. Литературу, историю, философию и многое другое мы постигали через наших Учителей – людей мудрых, честных, хорошо образованных. Там я впервые познакомилась с творчеством Гумилева. «Ты не читала его стихи? У меня есть книжечка, она у нас, в Советском Союзе, запрещена, но… Привезу, тебе понравится!» Там же увлеклась искусством, поэзией и философией Николая Рериха. «Его книга «Цветы Мори» – то, что должен прочитать каждый учитель. Ты же в школу собираешься? Это – тебе в подарок», – услышала я, и в моих руках оказались заботливо склеенные в самодельную книжку фотокопии страниц этой книги.

Когда начала работать в школе, пытаясь понять ребят и быть понятой ими, приносила на классные часы уже официально изданную книгу Николая Рериха, читала своим пятиклашкам его стихи, показывала репродукции картин.

Честно говоря, настоящее обсуждение мне ни разу не удалось организовать. Обычно ребята внимательно слушали, потом долго молчали. Часто просили прочитать еще раз; иногда говорили о своих ощущениях, о мыслях, которые пришли в голову во время слушания. Мне хотелось чего-то большего (ведь я хотела «учить», так мне объясняли в институте!), но… тут же вспоминала своих экспедиционных учителей. Они никогда не смеялись над нашим незнанием, не подсмеивались над неопытностью или нежеланием говорить на какие-то темы, не «вытягивали» из нас особые смыслы, не «вели» к своему пониманию жизни. Они просто делились своим знанием, опытом, давая каждому шанс взять ровно столько, сколько хотелось. Они принимали нас такими, какими были мы.

Я часто читала именно эти три стихотворения Николая Рериха своим ученикам: начиная у них преподавать биологию, знакомясь с новым классом или просто рассказывая о себе.

Первые два месяца работы в школе были, пожалуй, самыми трудными в моей трудовой жизни. Усталость накапливалась как снежный ком, несущийся с горы. Казалось, что справиться со всеми навалившимися (после беззаботной студенческой жизни) проблемами невозможно. В конце октября повезла своих десятиклассников в Москву, на выставку, в электричке случайно прочитала заметку в газете: «В музее Востока открывается выставка Николая и Святослава Рерихов, в честь их юбилеев». Решила, что должна свозить на эту выставку своих пятиклашек, и на следующий день после уроков отправилась добывать билеты.

Выставка должна была открыться только на следующий день, поэтому музей Востока был закрыт. Я попыталась узнать про билеты. «Что Вы, деточка, – сказал мне человек, представившийся Марком Александровичем. – Я работаю в Академии наук, занимаюсь организацией этой выставки. Нам на открытие дали всего двадцать пригласительных билетов, на две персоны каждый. А на остальные дни билеты вообще не продаются заранее».

Казалось, что несчастнее меня нет на белом свете: вера в свои силы угасала с каждой минутой. «Сейчас сюда должен приехать Святослав Николаевича Рерих и его супруга Девика, – продолжал Марк Александрович. – Они хотят посмотреть на расположение картин и внести свои последние замечания. Не прозевать бы… Вы не могли бы подежурить возле музея и сказать мне, когда приедет машина с ними?»

С замиранием сердца бродила у входа в музей. Шел мелкий дождь, но я его не замечала – скоро я встречусь со Святославом Рерихом…

Подъехала красивая машина. Я крикнула Марку Александровичу, и он поспешно вышел навстречу к гостям. Из машины вышел Святослав Николаевич: маленький, худенький, со счастливой улыбкой на устах. Подал руку супруге, они сделали свой первый шаг в музей: «Ну, вот мы и дома!». Марк Александрович подошел к ним и провел внутрь музея. А я осталась сидеть в холодном фойе. Мне было так хорошо и спокойно!

Только через два часа я очнулась от голоса (к тому моменту ставшего каким-то близким) Марка Александровича: «Оля! Вы все еще здесь?! Почему не уехали?».

«Не знаю…» Он подозвал меня к себе и обратился к Святославу Николаевичу: «Познакомьтесь, это – Оля, молодая учительница».

Я спросила: «Как Вы думаете, с какого возраста можно читать детям стихи Николая Константиновича? У меня пятый класс – не рано ли?» – «Ну что Вы, мы читаем эти стихи и трехлетним детям». Мы проговорили несколько минут, потом Святослав Николаевич пожал мне руку, пожелал счастья и покинул музей. А я снова уселась в холле: сил двигаться не было.

На пути к метро меня догнал Марк Александрович: «Оля, смотрите, не простудитесь, холодно, дождь, а Вы без шапки». «Ничего… Простудиться, встречая Рериха в России, – это тоже счастье. Кстати, я хочу завтра попасть на открытие». «Это невозможно! Если только Вы перелезете через забор и возьмете музей штурмом!»

На следующий день я приехала к музею за два часа до открытия выставки. Вокруг металось человек пятьдесят таких же безбилетников, как я. От их активности («У Вас нет лишнего билетика?») скоро закружилась голова – в своей усталости и опустошенности я не могла с ними конкурировать, потому что даже спросить о билете боялась. Села на лавочку рядом с музеем, да так и просидела до самого открытия. А когда все разошлись (кто – в музей, кто – разочарованный домой), медленно пошла по направлению к метро. В подземном переходе заметила молодую женщину, которая торопливо двигалась мне навстречу и одновременно что-то доставала из сумочки. Почти натолкнувшись на меня, она все же «выудила» желанный листок. Это был билет на открытие выставки Рерихов. Наши взгляды встретились. «Вы идете на выставку?» – вырвалось у меня. «Ага, хотите пойти со мной? Приглашение на двоих, его дали моему мужу – он сегодня работает в охране, так что я совсем одна».

В тот день я бродила по выставке очень долго. Сначала в залах было много народа, а это – не лучшая компания для общения с живописью. Музей медленно пустел. Я стояла в центре одного из залов и смотрела на любимые полотна чуть издалека, ощущая, словно Гималаи совсем рядом, вот здесь, в моем сердце. И тут раздался знакомый голос.

– Оля?! Вы сюда все же проникли?! Но как?!

– Ничего удивительного, Марк Александрович. Я же сказала вчера, что теперь все должно измениться к лучшему.