Большое интервью

–Борис Викторович, можете назвать самое-самое для вас радостное событие за этот год?
– Что было радостного? В профессиональном плане в этом году мне удалось выйти на большое количество читателей. По профессии-то я ведь методист по воспитательной работе. Достаточно долго работал в летних детских лагерях. Писал ролевые игры. Вот, скажем, игра «Яхта», которую мы с Лехой Илика (фамилия такая) написали в 95-м году, сейчас считается классикой жанра. В нее играют и в СНГ, и в Израиле, и в Америке.
И вот желание писать – а может быть, и примитивное честолюбие – меня толкало публиковаться. И долгие годы у меня это не получалось. А вот в этом году получилось – 17 статей в крупных изданиях за год. Мне очень понравилось то, что вчера сказал Жванецкий на вручении премии «Юмор–2007». Он сказал: «Моя цель – высказаться, а задача – заработать». И вот у меня тоже цель – высказаться по поводу сфер ответственности классного руководителя. И она в этом году реализовалась.
Мониторинг деятельности классного руководителя я считаю победой вот почему. Дело в том, что продвигать какую-то сферу деятельности можно, только когда более-менее договоришься о критериях. А между тем ответственность классного руководителя – всеобщая. За что отвечает классный руководитель? За все! А что он делает сущностно? Мы, может быть, не идеально, но попытались это сформулировать в этом самом мониторинге.
И мы его осуществляем в регионе. У нас сейчас 74 школы в Костроме и Костромской области используют программу мониторинга. Но для того чтобы сделать нормальный мониторинг, нельзя торопиться, на это нужно пять лет минимум. Смотреть, набирать, пробовать, уточнять – и через пять лет должно получиться.

УПРАВЛЕНИЕ РЕСУРСАМИ

– А можно по-простому рассказать, как вы понимаете, что такое классное руководство и в чем оно состоит?
– Классный руководитель – тот, кто управляет всеми ресурсами школы, ее окружения, класса – человеческими, эмоциональными, предметными и пр. – для того чтобы использовать эти ресурсы для решения воспитательных задач в классе. Учителя-предметники могут быть для него ресурсом. Если есть возможность сотрудничества с родителями – это тоже ресурс. Есть учреждения дополнительного образования, возможности школы, возможности учреждений культуры – классный руководитель должен уметь соуправлять всем этим так, чтобы это обеспечивало воспитание ребят, которые ходят в его класс. Вот как я вижу. И здесь встает вопрос: что тогда мы понимаем под воспитанием? что мы понимаем под ресурсами? и что мы понимаем под управлением?

ЗДОРОВЬЕ ДЕТЕЙ

– Ой, так мы и до вечера не уложимся! Давайте лучше сразу про содержание вашей программы. А по ходу и остальное прояснится.
– Здесь несколько моментов. Первый – это здоровье детей. Первостепенная задача классного руководителя состоит в том, чтобы ребенок, обучаясь в школе и проживая школьный возраст, остался жив и здоров, чтобы все влияния, которые объективно на него оказывают обстоятельства функционирования школы, были бы менее вредны, более экологичны.
Классный руководитель должен следить за тем, чтобы дети были рассажены в классе в соответствии с их зрением, чтобы парты были подходящие, освещение было правильным и так далее. Поэтому я и говорю, что он управляет ресурсами. Он должен взаимодействовать с учителями-предметниками, обеспечивая решение этой задачи. Хотя в конечном итоге ответственность на нем. Для учителя-предметника здоровье детей не первая зона ответственности. А вот для классного руководителя она первая.
Вот это есть как бы самый нижний и основательный корж пирога классного руководства. Без чего весь пирожок разваливается и разговаривать дальше не имеет смысла.

МИКРОКЛИМАТ В КЛАССЕ

– Второй слой пирожка?
– Это то, что касается обеспечения комфортного психологического климата в классе. Детям должно быть в классе хорошо. Не только друг с другом, но и с учителями-предметниками. Чтобы детям хотелось с этими людьми общаться. Как это обеспечить? Это глобальная проблема.
Здесь мы можем говорить только лишь о том, чтобы в классе был некий позитивный минимум взаимоотношений. Чтобы, по крайней мере, никто ни из кого не делал чучело. Чтобы какие-то конфликты как-то конструктивно разрешались.
– Вчера ко мне подошла замдиректора и сказала: «Вы знаете, нам нужно сейчас проводить анкетирование школьников на предмет личностного взаимодействия. Можете вы совместно с психологами составить для нас грамотную анкету?». И вот, кажется, какой педагог! Как он заботится о хорошем климате и упомянутом комфорте! А вот другой учитель, который и слов-то таких не знает – ни про личностно-ориентированное, ни про мониторинг, ни про портфолио. И отчеты пишет на три строчки и как курица лапой. И планы у него только для отписки, потому что каждый день – сплошная импровизация. Никакого анкетирования и никаких классных часов на тему нравственности он не проводит. И очкарики у него в классе сидят не там, где лучше освещение, а по группам и каждый раз по-разному. Но он бегает с ними босиком по снегу, ходит в походы, делает капустники и т.д. И не для галочки в соответствующей графе плана. А потому что ему нравится жить с детьми. Но ведь такой, казалось бы, безалаберный учитель никаким вашим пунктам не соответствует!
– Давайте не путать задачу со способами ее решения. Для того чтобы обеспечить нормальные межличностные отношения, Ирина Дмитриевна Демакова, например, повезла свой класс аж в Северный Казахстан (см. об этом книгу И.Д. Демаковой «С верою в ученика» / Особенности воспитательной работы классного руководителя, М., 1989. – Прим. ред.). И они там работали в геологической партии: жили в палатках, чего-то бурили, делали совершенно немыслимые вещи. И приехал оттуда такой класс, что вот прошло уже сорок лет, а они до сих пор встречаются. И те из них, что стали успешными бизнесменами, помогают остальным.
Мы не ставим задачу нравственного воспитания, понимая, что если жизнедеятельность класса будет организована на более-менее приемлемых основах взаимодействия человека с человеком, то некоторый нравственный минимум мы уже обеспечим. Я абсолютно убежден, что беседы про нравственность совершенно бесполезны, и любому думающего человеку сегодня это вполне очевидно.
Что же касается психологов… Вы знаете, я к их панацейной роли отношусь очень скептически. Многие ждут, что придет психолог, как тот волшебник в голубом вертолете, бесплатно покажет кино, домино – и все будет отлично. Приходит психолог, проводит какой-то срез и начинает очень умным языком говорить о социометрических звездах и о коэффициенте межличностного восприятия. Все сидят и понимают, что он очень умный человек. Но что делать с тем, что он говорит?..
Знаете анекдот? Мышам надоело, что в лесу все их едят: лисы, совы, сычи... Все подряд, кому не лень. Мыши бегут к мудрому филину: «Филин! Филин! Нас все едят, как нам быть?» Филин говорит: «Вам надо стать ежиками, вы будете колючими, и вас никто есть не будет». Мыши радостно бегут домой: «Ура! Мы будем ежиками, нас никто не будет есть!» Добегают до середины леса и понимают, что они не знают, как им стать ежиками. Возвращаются к филину и говорят: «Филин! Филин! А скажи нам, как стать ежиками?» Филин: «Ну, я не знаю, я же стратег».
Ситуация с психологами похожая. Кроме красивых, очень научно достоверных данных о психологической ситуации в классе, нужны конкретные рекомендации. Скажем, вот у этого ребенка большие проблемы во взаимоотношениях со сверстниками, связанные с такими-то его личными качествами. Значит, его надо включить в деятельность так, чтобы... И далее должны следовать и стратегия, и тактика.
Вот мы, допустим, делали ролевые игры. Если ты знаешь, что этот ребенок глубокий интроверт, то его надо поставить в такую роль в игре, чтобы всем от него было что-то надо. Сама структура игры заставит его быть в центре внимания, и в его невключенности во взаимодействие со сверстниками по крайней мере в этой игре будет пробита брешь. Он получит некий опыт, что он может быть успешным в общении с ребятами.
– Но ролевая игра прошла в лучшем случае несколько раз в году – и всё. Мы же принципиально стоим на той позиции, что, поскольку большее количество школьного времени дети проводят все-таки на уроках, то надо на уроках устраивать для них вот это самое взаимодействие, которое и строит отношения. В разделе «Режиссура урока» мы стараемся дать учителю инструментарий, как организовать это взаимодействие. Ведь межличностные взаимоотношения складываются прежде всего в деле.
– Я согласен. Переходим к третьему слою пирожка.

ЗМЕЙ О ТРЕХ ГОЛОВАХ

– Мы не должны забывать, что муниципальные образовательные учреждения финансируются из средств муниципального бюджета, то есть являются опосредованно государственными. И мы должны обеспечивать некий минимум содержания образования, в том числе воспитание патриотических чувств к этой стране, опыт гражданского поведения и социальную компетентность. Но я при этом настаиваю, что родину любят не за что-то, а вопреки всему – как женщину, как родителей, как ребенка (одна из брошюр–2008 будет посвящена воспитанию патриотизма как личного чувства. – Прим. ред.)
Я бы разделил гражданское воспитание и патриотическое – это две принципиально разные вещи. На мой взгляд, гражданское воспитание – это воспитание способности взаимодействовать с государством как с некой системой, понимая свою ответственность перед государством и используя механизмы государства для реализации своих прав. Это очень когнитивная вещь, очень как бы из разряда разума. А патриотизм – это из разряда чувств.
А еще, я думаю, человек на выходе из школы должен уметь отстаивать свои интересы, договариваться с кем-то по какому-то поводу и т.д. Я это называю социальной компетентностью. Может быть, не очень удачное название, но я вкладываю туда смысл необходимой подготовленности к решению задач выживания и самореализации в условиях рыночных отношений.
Итак, часть программы, куда входит обеспечение реализации образовательных программ плюс вот этот, так сказать, Змей Горыныч о трех головах – патриотизм, гражданственность и социальная компетентность, я бы назвал инвариантной. Это что касается содержания. А есть еще часть вариативная, и она касается формы.

АВТОРСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ

– В вариативной части два момента: 1) концепция воспитания (идея) классного руководителя, связанная с какой-то существенной деятельностью, через которую он окучивает инвариантные составляющие программы; 2) профилактика как выявление зон риска и работа с ними.
Первое. Не каждый классный руководитель, но хороший классный руководитель должен все три уровня содержательной части упаковать в некую собственную идею, которая приходит от ключевой деятельности. Вот Лена, одна из моих учениц, ходила с учениками в театры, смотрела фильмы, и они устраивали дебаты – это был у них такой интеллектуальный клуб.
То есть надо найти форму, близкую и интересную самому тебе, и через эту форму окучивать практически всю инвариантную часть. Скажем, у Лены была такая идея – клуб любителей искусства. А кому-то интересно турклуб организовать или клуб бизнесменов. Пожалуйста!
Второе – задача профилактики. Профилактика – это не фронтальные беседы с учениками во время классных часов. Нет. Настоящая профилактика – это выявление зон риска и адресная работа с зонами риска. Если классный руководитель видит, что у ребенка есть тенденция к тому, чтобы быть изгоем, и организует в классе дело, в котором этот ребенок мог бы заработать авторитет у одноклассников, – вот тогда это профилактика. Или классный руководитель видит, что ребенок попадает под влияние уличных группировок или в силу своей рискованности, некой отмороженности склонен пробовать психоактивное вещество... Надо периодически выявлять возможные риски и заниматься профилактикой.
– Сразу возникает образ такого учителя, который если уж решил что-то воспитывать, то будет так продавливать это среди учеников, что их самих слышать перестанет. Какая уж тут вариативность. А еще учителя любят говорить: «Мы с ними спорим!» Но ведь очень часто это иллюзия: ученики просто играют в поддавки. Говорят то, что учитель хочет услышать. И хорошо еще, если по любви. А то ведь бывает, что ученики говорят то, что им выгодно говорить. И тогда это страшно.
– Наверно, вы правы. Когда мы только вводили мониторинг, я выступал перед замдиректорами и сказал одну вещь, которая вызвала бурю недовольства. Я сказал, что в работе классного руководителя цели может и не быть. Есть задачи из разряда долженствования: чтобы дети были живы-здоровы, чтобы они друг к другу хорошо относились, чтобы они более-менее учились, чтобы они становились неравнодушными к своей стране, чтобы они были грамотными в плане того, как общаться с государством, чтобы у них было больше шансов не попробовать наркотики и т.д. Я вот эти вещи выстраиваю в четкой иерархичности. А что касается модели… Она либо есть, либо нет.
Ну и замдиректора возмутились: как же без цели-модели-концепции? Да вы что?! Я стал говорить о том, что если цель обобщенная, то опасно, что она будет формальной.
– Когда ставишь глобальные цели (например, воспитать межличностные отношения), не видишь сиюминутные. Например то, что конкретно сегодня мне надо так организовать общение, чтобы Петя наконец разговорился, а Вася увидел, что не он один тут в классе умный…
– Согласен. Получается, что мы еще и занимаемся самообманом. Придумываем себе такую здоровскую формулу, в которую через некоторое время начинаем верить. А это вранье превращается в способ понимания окружающей действительности и становится барьером на пути развития и думания вообще.
Но если у классного руководителя есть авторская программа воспитания, то там может быть цель. Вы меня запроблематизировали, я еще сильнее задумался…
На самом деле очень многие замдиректора говорили: вы знаете, если положить руку на сердце, то у нас в школе, ну, может быть, одна, может быть, две авторские программы классного руководителя. Я говорю: и хорошо, больше не надо.
– Стоит только устроить рейтинг авторских программ, то это снова будет все тот же конкурс бумажек...
– Достоинство нашего мониторинга состоит в том, что его осуществляет замдиректора по воспитательной работе. И результаты мониторинга не формализуются в цифрах. Для нас непринципиально, какие у вас показатели. Для нас принципиально, какие у вас есть проблемы и какие у вас есть достоинства, изюминки в работе классных руководителей.
– И вы действительно в виде отчетности получаете формулировки проблем и достоинств?
– Пока что мы, к сожалению, получаем отрапортованные «достижения народного хозяйства». Невозможно махнуть волшебной палочкой и изменить то, что тренировалось десятилетиями. Но уже есть и моменты некоторого методического и всякого другого творчества. Во-первых, задают конкретные вопросы. А это уже немало…
А потом, многие классные руководители, которые реально пекутся о детях, действуя по интуиции, нередко в главном соответствуют нашей программе. Почему? Потому что наша программа не есть выстроенная схема, а некое ощущение.
Это к вопросу: чего все-таки мы хотим – чтобы классный руководитель свои задачи выполнял профессионально или от души? Хорошо бы, чтоб профессионально и от души. Но плохо, когда только от души, а при этом он то там забудет, то тут не сделает…

КАДРЫ

– А в чем, по-вашему, истоки учительского наития? Может быть, в семье? Или в том, как учителя самого в школе учили? А может быть, в вузе?
– Сегодня в России есть люди, которые могут воспитать блестящих учителей. Я знаю многие педагогические вузы в стране, где мои коллеги работают очень талантливо. Я вам говорил, что я фантазер и придумщик. Поэтому пофантазируем. Если бы сейчас удалось обеспечить некий материальный минимум для российского учителя, то в педвузы пошли бы интересные, креативные ребята.
Зайдите в аудиторию, куда пришли те, кто учится на экономистов, на юристов, на журналистов. Вы увидите тут горящие глаза, живой, почти что революционный настрой, там все кипит, там жизнь. А на педагогических специальностях сидят очень тихие, исполнительные, хорошие, но в большинстве своем не очень интересные и не очень яркие ребята.
– Вы думаете, в кадрах дело? Или в самой сфере образования, где системе невыгодно растить творческих, думающих людей?
– Вы знаете, до революции в России были или гимназии, или лицеи. Гимназическое образование – это репетиция, повторение, упражнения, мертвые языки. Это ситуация, когда культуру тебе навязывают, тебя окультуривают с высокой степенью насилия. Могу ошибаться, но кажется есть такой факт: из 28 человек, кто с Лениным поступал в симбирскую классическую мужскую гимназию, дошли до 8 класса где-то человек восемь, остальные отсеялись. Причем там можно было три раза оставаться на второй год, но не больше двух раз в одном классе. То есть в гимназии выживали только те, у кого мощная память и колоссальные способности к обучению как таковому.
И существовали лицеи, где дух свободы и воспитание творческой личности были на первом месте. Царское правительство развивало гимназии и душило лицеи. Фактически к революции лицеев в России не осталось. Так вот, что здесь интересно? Лицей, который воспитывает творца, готовит наиболее адаптивную личность. А гимназии воспитали революционеров. Парадоксальная вещь? Нет, естественная. В гимназистах все время нарастали протестные настроения.
Сама форма организации жизни школы является тем моментом, который воспитывает либо человека гибкого, способного жить и самореализовываться, либо очень умного, сильного и способного к самоконтролю, но внутренне очень как бы разрушительного человека. Достоевский писал об этом вирусе революционности, когда бросали бомбы в царей и резали ножами жандармов. А делали это бывшие гимназисты – либо доучившиеся, либо нет. Доучившиеся становились Лениными, а недоучившиеся взрывали царей.
У меня есть гипотеза о том, что образовательных форм существует всего пять – гимназия, лицей, клуб, производственная форма и военно-служебная форма. И если посмотреть на историю педагогики через призму этих пяти форм, то можно увидеть, что они были во всех веках. Всегда надо было воспитывать военных. Всегда надо было готовить интеллигенцию: как творческую (лицеи), так и хранителей некоего эталонного знания (гимназии). В определенный момент нужно было готовить тех, кто работает в материальном производстве, как только оно стало достаточно сложным. И в определенный момент развития человечества возникли образовательные учреждения, в которых была клубная атмосфера.
Все они необходимы, для того чтобы был полный цикл воспроизводства общества. Нужны хорошие гимназии, хорошие лицеи, хорошие клубы, хорошие кадетские корпуса и хорошие профтехучилища.

ОТЧЕТНОСТЬ, НАДБАВКА, ПОЛИТИКА АДМИНИСТРАЦИИ

– Борис Викторович, вы сейчас своим мониторингом какие школы охватили?
– Буквально три дня назад мы на мониторинг получили статус официальной площадки опытной экспериментальной работы на уровне области. Мы предложили в нем участвовать тем образовательным учреждениям, которые видят в этом смысл. Чтобы они сами заявились.
– А что от них требуется? Конкретный классный руководитель в какой форме должен отчитываться?
– По мониторингу он отчитывается двумя вещами. Он представляет план воспитательной работы на год, в котором должны быть соблюдены все параметры наших требований.
Конечно, любые планы – они все равно примерные. Речь идет о некоторой более-менее внятной нормированности – на что работаем. Иначе что получается? От органов управления образованием идут постоянные директивы – сегодня такое мероприятие, завтра эдакое. Управленцы реализуют свои функции и/или амбиции, при этом не думая ни про детей, ни про педагогов.
Так, может быть, хотя бы деление на некоторые содержательные блоки хотя бы как-то обезопасит классного руководителя от волюнтаризма со стороны управленцев. Почему это я должен проводить классный час на тему народного единства? У меня сейчас классный час по правовому просвещению: «Как вести себя, если ты попал в милицию». Ничего не знаю, у меня план!
А в конце года классный руководитель пишет краткий отчет о проделанной работе.
– Краткий насколько? Вы определились с объемом?
– Мы планируем, что это будет 3–4 страницы текста, который изложен по определенным параметрам. Нас будет интересовать прежде всего момент видения классным руководителем тех реалий, которые у него в классе есть, и понимание им тех средств, которыми он с этими реалиями работает: либо опирается на них, либо их нивелирует.
– Заложено ли в вашей программе какое-то противоядие, чтобы мониторинг не стал очередным рейтингом бумажной отчетности?
– В плане безопасности и экологичности (ну чтобы это не ударило по головам классных руководителей, а как следствие и учеников) мы заложили в мониторинг ряд принципов. Например, как можно меньше документов, которые бы писал классный руководитель. Для прояснения. Городское управление образования сказало, что мониторинг Куприянова им не подходит, они сделают свой. Сделали. И если наш на 15 страницах, то их на 55, и в нем около 200 оценочных параметров…
– Ваш мониторинг мне больше нравится.
– Мне тоже. Другое дело, что, конечно, есть учителя, которые для себя не видят смысла в исполнении обязанностей классного руководителя. Они пишут формальные планы и формальные отчеты, проводят формальные беседы. И здесь ни мониторингом, ни всемирным катаклизмом невозможно что-либо изменить.
– Зачем им тогда классное руководство? Из-за денег?
– Да нет, деньги-то небольшие. Скорее всего не хотят портить отношения с администрацией школы. Чаще всего это так.
– А у вас в Костроме учителям навязывают классное руковод­ство или наоборот?
– Все зависит от той политики, которую реализует непосредственно администрация школы и соответствующий орган управления образованием. Потому что есть такие управленцы, которые пошли таким путем: ну, тысячу рублей дали, значит, мы все остальное отрежем. А с вычетом 13% это 870 рублей. Вот за 870 рублей не все готовы драться. А если к этой тысяче добавляется еще из тарифного фонда доплата, если идет 25% за сельские, 15% – за лицейские, плюс семь на ум пошло… И когда это доходит до двух тысяч, тогда возникает вопрос: может быть, за это стоит и побороться?
В чем еще, по-моему, важность мониторинга. Если мы будем на достаточно содержательном уровне обсуждать те критерии, по которым работает классный руководитель, то рано или поздно мы определим круг его функцио-нальных обязанностей, и тогда мы сможем и бороться за повышение заработной платы, понимая, почему мы за это боремся. Вот конкретные обязанности, вот их значение – этот труд должен оплачиваться так-то.
Чем больше мутности и абстракции в обязанностях классного руководителя, тем сложнее оценивать значение классного руководства в школе. А оно, на мой взгляд, колоссальное.

От редакции
Значение мониторинга классного руководства ни в коем случае нельзя переоценивать. Важно точно определить его границы и его место в учительской работе. Мониторинг может иметь смысл только как измерительный прибор. Он, как и любая статистика, замеряет и фиксирует стандарт. А подлинная педагогика – это сплошное отклонение от стандарта.
Воспитание школьников – живая область, полная таких эмоциональных затрат и человеческих вложений, которые не поддаются измерению. В ней не может быть фиксированных задач. Все определяется потребностями конкретной ситуации и конкретных учеников, их специфическими проблемами, особенностями их роста. Невозможно заранее предсказать, а уж тем более регламентировать, какими проблемами придется заниматься учителю в текущий момент.
Мониторинг может принести немалый вред, если воспринимать его как реальное руководство к действию. Его главная опасность – крайнее упрощение учительской деятельности. Учителю стоит видеть в мониторинге лишь поверхностную систему замеров, удобную вышестоящей администрации, но ни в коем случае не пытаться подгонять жизнь класса под формальные параметры.
Другое дело, если параметры мониторинга до предела формализовать, превратив в бланки с графами и ячейками для плюсов и минусов, не исключено, что это поможет учителю справиться с валом отчетности. Упростит сам процесс отчетности, оставив время и силы для реальной школьной жизни.