И снова о правах и обязанностях

Когда я читаю про «свою» и «чужую» территорию, то, естественно, опять думаю про права и обязанности. У нас с советских времен преобладает позиция, что раз вы отдали ребенка в школу, то вы – и родители, и дети – должны себя определенным образом вести, что-то делать по требованию. Почти все учителя считают, что дети и родители им, учителям, что-то должны – соответствовать, обеспечивать, подстраиваться.
Эта система ложная. Не потому ли она закрепилась в школе, что она государственная? Мы поступаем на работу и сразу становимся «должны». Конечно, существуют правила поведения. Они нужны для того, чтобы нам было комфортно работать. Но откуда берется представление о том, что родитель, приходя в школу, теряет все свои права?
Родителя в школе начинают ругать, говорить ему, какого он плохого ребенка воспитал. И тогда встает вопрос: а кто является профессионалом в этой ситуации? Родитель – не профессионал в педагогике, психологии, в школьном образовании. А учитель – якобы профессионал. Почему же в таком случае с детьми педагогов работать совсем не легче, а еще и труднее?
В этом письме мы опять сталкиваемся с представлением, будто бы родители что-то должны. А по отношению к ним никто из учителей никаких особых требований к себе не предъявляет.

Еще один ракурс – это преемственность среди учителей. Проблема в том, что другие учителя – может быть, даже более молодые, менее опытные – не заинтересованы расширять опыт. И это тоже вытекает из представлений учителей о своих неограниченных правах. Если учителя убеждены, что они имеют право спрашивать с учеников и их родителей, то они просто приходят в школу с этим сознанием. А если у них что-то не получается, то они уверенно «качают права», не думая о своих обязанностях. В данной ситуации никто вокруг автора письма так и не поставил их на место.
Когда я была молодой учительницей, то в самом начале работы привела нескольких учеников в кабинет директора и стала жаловаться, что они плохо себя ведут на моем уроке. Директор со словами «Чтобы я больше вас здесь не видел!» выгнал мальчишек за дверь. Затем он повернулся ко мне: «А почему вы ко мне-то приходите? Это же ваш собственный урок».
И я тогда навсегда поняла, что ходить к администрации с жалобами на детей – последнее дело. Никто не должен решать моих проблем. Проблемы на уроке – это мои личные проблемы.

В письме есть и такие слова: «Самое обидное для меня, что с моими трудными детьми учителя не нашли общий язык».
Не заинтересовались. Не предприняли никаких серьезных усилий. Но если у нас все учительство поголовно стоит на позиции «я имею право, а они мне должны», то чего тогда можно ожидать?
Считается, что учитель вовсе не «должен», а всего лишь «имеет право» повышать уровень своей квалификации. А сколько людей реально хотят его повышать?
Самое главное во время обучения – ухаживать за познавательной потребностью. И вот растет ребенок, посещает школу. В классе за его потребностью в познании никто не ухаживал. Он постоянно видел перед собой учителя, который на все «имеет право». Предположим, этот ребенок стал взрослым, выбрал профессию учителя и поступил в педагогический институт. А потом он снова вернулся в школу на ту же позицию, с которой работали с ним.
Поэтому многое определяет биография, личная история формирования каждого учителя. Кому-то повезло: он попал в своей жизни на учителя настоящего, и тот хоть как-то побудил его задуматься. Обычно все хорошие учителя всегда вспоминают в своей жизни особых людей, которые когда-то в начале пути сдвинули их с поверхностной позиции, что-то в них пробудили.
А как можно другого побудить к развитию, подтолкнуть его задуматься? Ну, конечно, своим опытом – это главное. Пожалуй, самое важное – это свидетельствовать и учить собственным примером. Если у меня с каким-то учеником или классом получается хорошо, а у другого учителя плохо, я могу предложить ему помощь. Или, наоборот, у меня с этим классом не получается, а я знаю, что у той учительницы все идет отлично, то, если я нормальный педагог, какой у меня должен родиться вывод? Только один – пойти к тому, у кого получается, и поучиться у него.
И если такого вывода нет, то, значит, вся организация школы, весь механизм работы школы – неправильный. Я как раз в прошлом году в своей экспериментальной работе сделала этот главный вывод. Я ведь давно уже занимаюсь повышением квалификации учителей в школе.
Так вот, оказывается, что на всю школу, где не менее 40 человек учителей, всерьез повышать квалификацию хотят только три человека... Три из сорока! Они готовы учиться, вносить коррективы, изменять свой урок. Они реально открыты к проблеме совершенствования. А почему же все остальные не открыты? Они говорят: «У нас и так все хорошо получается». Но даже если у них получается плохо, они все равно считают, что они здесь ни при чем.
В том, что учителя не заинтересованы в своем развитии, виновата, конечно, школьная система в целом. Если бы школу рассматривали как особое и чрезвычайно важное место, то не требовали бы с учителей чисто формального потока отчетов и цифр. Учителей бы больше ценили…