Объединение классов

Я устал. Это хроническое ощущение, не проходящее ни на миг, убивает почти все остальные эмоции и чувства. Я смотрю на таблицу, которая светится на мониторе, и хочется плакать. Заголовок таблицы – «Успеваемость 9 “А” класса за I четверть» – не добавляет настроения. Это ужас, кошмар на улице Тельмана, вопли ягнят, нашествие инопланетян и гоморра в исполнении классного журнала. Как можно говорить о проценте качества? Вы мне покажите процент успеваемости! Где он?

Приговор

Я с тоской продолжаю вбивать оценки в таблицу, думая о своей полной беспомощности. Вот, оказывается, что мне надо было, думаю я, всего ничего, только добавить в класс тринадцать учеников. Это называется «издевательство». Мало того, что выпустил два девятых и не получил их в десятом, так еще эта чума на голову.
– Понимаешь, – говорит мне завуч. – Директор обязал тебя взять пятые классы.
Это после того, как я посещал около трех месяцев уроки в третьих классах, чтобы обеспечить преемственность и наименее болезненный переход учеников из третьего класса в пятые.
– И что? – говорю я с отвращением, так как знаю, что последует дальше.
– Придется отдать один класс, – не глядя на меня, говорит завуч. – Скорее всего в десятых ты вести не будешь.
– А если меня обяжут взять все три пятых? – спрашиваю я.
– Тогда придется отдать еще один класс. – Приговор суровый.
– Не отдам, – говорю я, – И не надейтесь. Лучше давайте сделаем так, как было задумано сначала. Мне два пятых, мой девятый и «бандитиков». Все равно 5-й «Б» я не беру, мне «ашники» и «вэшники» понравились больше.
– Хорошо, – соглашается завуч, зная мое отношение к классам под литерой «Б». – Только еще одна проблема.
– Какая? – не выдерживаю я.
– Восьмые «В» и «А» объединяются, – отвечает она.
– И кто будет вести? – На душе становится гадко, я психологически уже на грани ухода из школы.
Завуч молчит, я вижу, как она принимает решение. Секунда, вторая, потом она резко вскидывает голову и отвечает:
– Тот учитель и тот классный руководитель, чьих детей больше! – отрезает она, и я успокаиваюсь. Я не отдам свой класс, и она это знает.
– Спасибо. – Я действительно благодарен, зная, что один класс теряет преподавательница со стажем в пятьдесят лет. Но я также знаю, что она приобретает очень сильный класс – 5 «Б», а с маленькими работать – одно удовольствие.
В итоге я остаюсь с минимальными потерями, что меня почти устраивает. Только что-то грызет, что именно – я еще не понимаю, но чувствую, что это связано с объединением. Что – я понимаю позже. Еще как понимаю.
С тоской я распечатываю таблицу и выключаю компьютер. Завтра тяжелый день – первое родительское собрание в 9 «А» классе, где я классный руководитель. Заодно куча уроков. Единственная радость, думаю я, укладывая кулек, что завтра пятые классы у меня первыми уроками.

Драконьи меры

Шесть часов вечера, стены моего кабинета остывают от выяснения отношений, которое происходило во время родительского собрания. Это был кошмар. В результате объединения двух классов количество проблем увеличилось в несколько раз, причем вниз пошли мои бывшие «вэшники». Я в ужасе. Что делать? Как быть?
Я сижу и расчерчиваю листик в клеточку. На нем появляются буквы «А» и «В», окруженные прямоугольниками, кружочками. Потом все это перечеркивается и опять рисуется. Потом я уставился на зачеркнутую букву «В». Голова проясняется, и я беру график дежурства по кабинету, составленный самими детьми. Вперед, командую я сам себе и начинаю его подправлять. Ну, теперь посмотрим, злорадно усмехаюсь я, что завтра будет.
– А я не хочу с ней дежурить! – Асланбек возмущен. – Тоже мне. Что, раньше было плохо?
– Не хочешь? – повышаю я голос.
– Нет. – Асланбек не успокаивается.
– До свидания. – Я показываю на дверь.
– Я пошутил, – пытается загладить ситуацию Асланбек. – Я больше не буду!
– Детский сад, – презрительно бросаю я. – До свидания.
Спорить бесполезно, и Асланбек поворачивается, чтобы уйти.
– Я отдежурю, Михаил Владимирович, – вклинивается Женя. – Можно?
– Конечно, – говорю я. – Давай.
Я переставил дежурных так, чтобы «ашники» и «вэшники» перемешались. Но это только начало. Сейчас я упорно напрягаю слух и жду повода. И он не заставляет себя ждать.
– Сергеев, – командует Марина, – воду принеси. Быстро.
– Мартанова! – начинаю я. – Чтобы я никогда больше не слышал фамилию! Поняла?
– А что? – спрашивает Марина.
– А то, – говорю я. – Ты меня поняла?
– Ну ладно, – окидывает она меня презрительным взглядом. – Женя, принеси воды.
Женя берет ведро и уходит. Карина хватает тряпку и начинает вытирать подоконники.
– Ох, уж эти «вэшники», – бросает она. – Ничего не умеют делать. Подоконники ужасные.
– А от тебя, – я по-прежнему говорю на повышенных тонах, – чтобы я не слышал ни «вэшников», ни «ашников».
– Но ведь они «вэшники»? – удивляется она.
– До свидания, Гурджиева, – говорю я.
– Ну что вы сразу, – пугается она. – Я же пошутила.
– Не шути так, – отвечаю я. – Вон из кабинета. Домой.
Еще через день я объясняю своим, что никакого разделения на «А» и «В» у них не будет. И если кому это не нравится – чтобы я этого человека у себя в кабинете больше не видел. Пусть приходит на уроки и сразу после них уходит домой.
– Вы все мне дороги! – говорю я. – И мне все равно, кто вы. Вы мой класс. А мой класс – лучший класс в этой школе. Даже если вы этого не хотите.
Это вызывает реакцию. Положительную. Они еще не знают, что я подготовил серию классных часов на коммуникативность и доверие. Но им уже со мной интересно, поэтому они прислушиваются ко мне.
Я усилил контроль за классом, обрушил драконьи меры по поводу различных выходок и проступков. Зато каждый день я заставлял их приходить ко мне в кабинет и потихоньку раскручивал на общение. Если в восьмом классе это у меня получилось само собой, то здесь пришлось вначале применять «силовые» методы. Следующие две недели превратились в ад. Каждый день был распланирован по секундам. Я следил за собой, чтобы никакого предвзятого отношения не было ни к кому, чтобы не вылетело слово «вэшники» или «ашники», чтобы малейшее усилие детей поощрялось.
Через две недели обстановка в классе улучшилась. «Отлично», – сказал я себе и вывез их за город. Было очень приятно увидеть результаты. Наступил декабрь. Половина второй четверти прошла. Я уже больше не удерживал детей, они сами предпочитали находиться возле меня. Те, кто появился в моем классе с нового учебного года, наконец-то поняли, что со мной можно решать все свои проблемы. Мне стали доверять.

Гонка закончилась

Приближалась Неделя математики. В пятых классах я решил устроить грандиозный праздник. «Кто хочет – может помочь», – объявил я своим. В результате захотели все.
Это было огромное мероприятие, в котором девятый класс принимал самое активное участие. Начиная от подготовки и украшения актового зала и заканчивая непосредственным проведением мероприятия. И с каким неподдельным интересом они следили за этой игрой между моими пятыми классами! Борьба за объединение класса между собой. Это стоило мне так много, что я понимал – долго так не выдержу.
И вот завершение Недели математики. Как обычно, новогодние мероприятия в классах запрещены. Как и каждый год. Но я всегда их проводил и буду проводить.
Викторина по естественным наукам – открытое мероприятие, потом начинается самое интересное – новогодний праздник в кабинете № 14. И бывшие «ашники» с изумлением смотрят, как, несмотря на запреты и угрозу выговоров, проводится веселый праздник, а в конце накрывается сладкий стол.
– Так, ребятки! – говорю я под конец всего. – А теперь я выхожу в коридор и буду там. А вы тихо и спокойно продолжайте без меня.
Это испытание. Я выхожу и… всё в порядке. Дети в моем кабинете управляются сами. Тихо, радостно и спокойно.
Время поджимает, сейчас дежурный заместитель директора начнет обход школы. Завуч на моей стороне. Но подставлять ее тоже не хочется. Я захожу в кабинет и сажусь за стол. Мои детишки радостно вкушают свои постряпушки, стоя около двух последних парт, весело, непринужденно и, главное, дружно переговариваясь и смеясь. Тут они замечают, что я просто сижу за своим столом.
– Михаил Владимирович! – кричат они. – А почему вы не едите?
– Сами, ребятки, – отвечаю я. – Сами, без меня.
Это мое правило. Я не участвую в их посиделках. Контролирую, устраиваю, но никогда не участвую. Но всегда они заканчиваются именно так, как сейчас.
– Ну-ка быстро, – командует Регина, – угостили Михаила Владимировича!
– Давайте. – Асланбек поддерживает ее. – Ишь какие!
Вскоре возле меня, несмотря на все мои попытки отказаться, куча лакомств. Каждый что-то кладет.
Потом они быстро приводят кабинет в порядок, убирают с моего стола все в шкаф, одеваются – и тут заглядывает в кабинет заместитель директора.
– Что происходит? – спрашивает она, и все замирают.
– Классный час был, – отвечаю я.
– Здрасьте! – кричат все хором и быстро выбегают из кабинета приговаривая: – А у нас был классный час, но мы уже уходим.
Но они не могут расстаться друг с другом прямо сейчас. В коридоре слышны вопли:
– Серенький, ты идешь с нами до остановки? Жень, пошли за компанию. Галима, тебе сегодня куда? Нина, позвони мне, у меня номер не получается, а? Заур, ты же на Интернациональную? Давай сюда.
Заместитель директора смотрит на меня, поджав губы, но не пойман – не вор. Я прохожу мимо нее и иду вниз – провожать своих и убедиться, что проблем у них нет. Все в порядке.
Потом поднимаюсь наверх, сажусь за свой стол, открываю журнал, выписываю оценки по всем предметам и приступаю к сравнительному анализу. В глубине души я начинаю понимать, что гонка закончилась.
И я ее выиграл.