Кто кого поведет в музей?

Начало читайте в № 5 за 2007 год

Как организовать такой культпоход, чтобы он действительно был культурным, да еще стал поводом для встречи и совместных дел? Педагог дополнительного образования одной из московских школ Татьяна Михайлова подкинула своим ученикам идею: пригласить родителей… в музей. И вот смешанные команды «родители–дети», получив одно задание на всех, отправились туда, где можно было вместе обсудить старинные автомобили. Так началась эта история с продолжением…

После поездок в Политехнический и Биологический я было почти созрела вести детей в художественный музей – в мою любимую Третьяковку. Не терпится, конечно, поскорее открыть им мир живописи. И все же боязно: не рановато ли, не начну ли довлеть своими взрослыми приоритетами? И я решила подстраховаться – начать с Пушкинского музея. И не с живописи.
Я ходила по Пушкинскому и думала: в какой же зал повести детей? И решила связать это посещение музея с историей: по истории они как раз Египет проходили, даже доклады какие-то делали. И мне показалось целесообразным продолжить то, что включено в круг их внимания.

ЕГИПЕТСКИЙ ЗАЛ

Уходя, я купила фильм об экспозициях Пушкинского музея. Там были очень живо снятые кусочки про Египет. А фрагменты о захоронениях так вообще были сделаны чуть ли не художественно.
Кстати, экспонаты Египетского зала – настоящие, привезенные из Египта. Голос за кадром даже сказал: «Вот те вещи, которые были в захоронениях, мы имеем возможность их увидеть здесь, в Москве».

Заданий было пять

На последнем перед походом в музей уроке (мой урок театра у них раз в неделю) я показала эти кусочки фильма своим пятиклассникам.
Потом завела с ними разговор о том, что все мы в жизни как-то действуем (по линии театра мы как раз осваивали физические действия). Ну, у ребят свои интересы, и в основном они называли действия в пространстве: бегать, прыгать и т.д.
Тогда я задала им провокационный вопрос: «Ребята, а может быть действие одновременно и созидательным, и разрушительным?» Этот вопрос поставил их в тупик. Они стали думать, и урок на этом закончился. В общем, мы ни к какому выводу не пришли.
Задания они получили от меня следующие:
1. Найти в музее то, что видели в фильме (предметы, вещи, иероглифы и т.д.).
2. Найти самый-самый старый экспонат.
3. Мальчишкам нужно было найти оружие: какие виды оружия? как египтяне им действовали? А девчонкам нужно было найти самое красивое, на их взгляд, украшение.
4. Придумать маленькие истории: мальчикам – про оружие, девочкам – про украшения.
5. Найти в зале письмена и посмотреть, на что похожи те или иные иероглифы.
Записали в дневниках, что такого-то числа в воскресенье мы с родителями идем в музей. На этот раз я решила: у нас уже было несколько поездок с родителями, и дети в курсе, поэтому специально ни приглашать, ни звонить не требуется. Как получится, так получится.

По дороге туда

Я думала, раз задел есть, то пап придет больше. Не тут то было. К сожалению, пришел только один… дедушка. Остальные дети (и далеко не все) пришли с мамами.
Опыт показал, что с мамами ходить в музей (извините меня, конечно) не очень целесообразно, потому что мамы ходят парочками – мама с мамой – и обсуждают свои дела. Ну что теперь сделаешь, сама виновата – поленилась организовать приглашения папам…
Мамы, честно говоря, из моего поля зрения на этот раз выпали. Разумеется, их тоже надо было посвятить в круг наших заданий. Но сейчас я сознательно не стала этим заниматься. После похода в Биологический музей такая толпа родителей была большая! Казалось бы, начало уже положено. Ну что еще надо? А оказалось, что взрослых нужно больше подталкивать, чем детей. Но сейчас мне не хотелось это делать…
Пока ехали, я заметила, что мамы общались не между собой, а с детьми. Ко мне приставили Дашу, она мне по дороге к метро рассказала про воду: что бывает живая вода, какими свойствами обладает. И это было так интересно!
А пока мы ехали в метро, две девочки (кстати, новенькие) наперебой рассказали мне свои доклады про богинь Египта. Я еще подумала: «Ух ты! Они, оказывается, так много знают!»
Перед входом в музей мы договорились, что встречаемся на выходе ровно через час.

Детки работают

И вот мы в Египетском зале. Гляжу: уже сидят мои пацаны с блокнотиками и ручками перед экспозицией оружия. Что-то обсуждают, записывают.
Потом девчонки начали меня тащить то в одну сторону, то в другую – показывать мне разные украшения.
Потом я услышала, как они обсуждали самый старый экспонат. Говорили о саркофаге.
Потом стали иероглифы на саркофаге рассматривать…
Экскурсоводы напряглись поначалу, что дети свободно разгуливают по залу и впритык разглядывают экспонаты. А потом видят, что дети работают...
А как ребята радовались, когда нашли сосуды с мумифицированными органами, которые видели в фильме! Позвали меня, чтобы разгадывать символы, которые были на сосудах…
Ко мне позже одна служащая подошла и говорит: «Я вам дам телефон. Открылся новый музей. Там рассказывают про Египет и про Грецию. Я смотрю, ваши дети так этим интересуются!»

В круге внимания

Часа оказалось многовато. Осталось время, и мы пошли на выставку масок. И вдруг буквально через 5–10 минут смотрю: мои дети сидят на скамеечке. «Мы устали». Но в Биологическом-то они были два с лишним часа!
И я задумалась: почему же они устали? И вот к какому выводу пришла. Египетский зал маленький, задания определенные, там они были заняты делами. Как только они вышли оттуда, мне кажется, их поразила величина остальных залов. И экспонаты задавили ребят своей громадностью. Один Давид чего стоит!
Я думаю, что круг внимания у них пока еще маленький. С чем он граничит? С соседом по парте, с классом, со школой, дома – с соседями, приятелями по двору.
Я стала думать дальше: а как же они берут в круг своего внимания факты из истории, географии, биологии – из совсем других миров, с которыми они не соприкасаются непосредственно? И пришла к ужасному выводу: что они в общем-то и не берут (пусть меня простят учителя-коллеги). А берут они пока только то, что для них знакомо, близко, похоже на что-то, узнаваемо.
И я подумала: ну что? Расширять круг внимания нужно, но очень медленно. И работать, как мне кажется, именно на узнавании того, что они уже знают, но оно выражено другими средствами, другими красками, другим материалом и т.д. Обживать новое очень маленькими шажками, и тогда оно вдруг станет тоже узнаваемым, а потому своим, близким, понятным…
Как всегда, после посещения музея у нас должен был быть урок «по следам» (или какая-то часть урока). Но я не стала этим заниматься – испугалась возвращения той их усталости, негатива. Испугалась передавить.

ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ

Ну вот, а потом я стала готовиться к Третьяковке. Ходила туда два раза, искала, какие залы могут быть одиннадцатилетним детям близки. Ну и выбрала последние залы, которые, как мне опять же кажется, могут быть интересны яркими красками, понятными сюжетами, знакомыми по курсу литературы картинами.
Купила открытки с репродукциями картин из этих залов: Врубеля, Левитана, Нестерова, Грабаря, Борисова-Мусатова... Ну, и какие-то репродукции у меня в книжках были.

Урок накануне

Итак, через неделю мы едем в Третьяковку. Последний перед поездкой урок я посвятила работе с открытками. Открытки у команд были разные. Посыльный выбирал из кучи, которую я разложила на столе.
Задания по открыткам я дала такие.
Первое задание – про величину: найти самый большой объект, самый маленький и самый незаметный.
Второе – про форму: найти, какие предметы напоминают форму круга, прямоугольника; какие еще формы можно обнаружить.
И третье – про краски: какой цвет в картине занимает самое большое место?
Тут же обнаружились интересные вещи. Например: что считать целостным объектом? Какой самый большой объект – дерево или множество деревьев? Отдельная ветка – это объект или нет?..
С цветом тоже интересные вопросы возникли. В небе, допустим, голубой цвет доминирует или зеленый? Какие цвета друг с другом соперничают? Какой цвет побеждает? Какие оттенки цветов?.. Это была работа, ведущая к началу композиции.
А потом я попросила их, исходя из соотношения красок, форм и величин предметов, дать картинам названия (настоящие названия я на каждой открытке заранее заклеила). Такие интересные названия давали! Кто-то очень близко попал, а кто-то – с точностью до наоборот…
В конце урока я дала задания для предстоящего посещения
музея:
1. Найти в музее картины, которые были на открытках, и сказать, чем они отличаются от подлинников.
2. Найти картину, которая тебя зацепила, и попробовать сформулировать, чем она тебя зацепила.
3. Найти картину «самую-самую», перед которой ты невольно остановился и к которой все время хочется возвращаться.

Бальзам на сердце

Залов, которые я наметила, было семь. Смотрю: мои дети уже блокнотики с ручками достали и пошли по залам кто вдвоем, кто по одному. Ходят медленно, у картин останавливаются. Вот тут моей радости не было предела. И такая тишина, вы себе даже представить не можете!
Во-первых, в залах никого не было – мы были первыми. Во-вторых, залы там небольшие, не как в Пушкинском. В этих тихих небольших залах и дети совсем другие были. Смотрю: бабульки – сторожевые псы – потихоньку демобилизуются. Потому что видят: никаких проблем с этими детьми не предвидится. Никто не кричит, руками ничего не трогает…
На этот раз они без меня гуляли. Никто меня не звал: «Татьяна Федоровна, посмотрите!» Они сами по себе, я сама по себе. Только краем глаза наблюдала за ними, потому что мне было интересно, как они реагируют на живопись.
Возле Борисова-Мусатова остановилось несколько человек: «Ну почему картина называется “Жемчужное ожерелье”?» Никто не мог понять, включая меня. И вдруг Сеня говорит: «Так вот же почему! Потому что на ней все зеленовато-жемчужного цвета!» Вы-то понимаете, какая у меня тут была радость! Ведь не я им открывала, а они друг другу! Прямо бальзам на сердце…
Что они в этих залах запомнили и кто у них потом возник? Левитан, Грабарь, Нестеров. Конечно, Серов – «Девочка с персиками». Многие сказали, что они эту картину знают.
Нескольких зацепил Врубель. Но это уже после того, как я немножко сакцентировала их внимание на нем. Я сама его люблю – вот и задержалась, а тут дети подошли. Все очень естественно происходило…
Но самое интересное было после экскурсии. Потому что на занятиях «по следам» оказалось, что дети очень много из этой поездки вынесли, чего я и не ожидала.

ПО СЛЕДАМ ТРЕТЬЯКОВКИ

По следам Третьяковки я провела аж три урока!
В это время я осваивала с ними физические действия. Еще накануне поездки в Пушкинский я подвела их к мысли, что действие бывает разрушительным и созидательным. И первое занятие было построено на этом.

Живые картины

Вначале я привела такой пример из школьной жизни. Вскинутая вверх рука «кричит»: дайте мне сказать, я знаю, я могу! И я спросила: это действие разрушительное или созидательное? Они крепко задумались. Ведь, с одной стороны, это действие явно положительное: я же выучил, я наполнен информацией, знаниями. А с другой – отрицательное: я отрицаю других, не даю им высказаться, не интересуюсь их мнением…
Следом я дала такое задание: продемонстрировать в командах действие, одновременно разрушительное и созидательное. Сценки делались по принципу «моментального фото». На подготовку – одна минута. Занавес! Застыли на пять секунд. И потом действие оживало. А зрители должны угадать, какое действие продемонстрировано.
Как ни странно, сценки они сделали про Египет – неожиданно выстрелил Пушкинский музей. Была, например, такая сценка: фараон строит пирамиду. И дети говорили: «Ну как же, ведь он строит – это созидание. А для чего строит? Для разрушения – ведь все со временем разрушается».

Композиции из предметов

На втором уроке каждой команде надо было из разных по форме, величине и цвету предметов составить свою картину. Предметы я заготовила заранее. Это были геометрические фигуры из кабинета математики: кубы, шары, прямоугольники, трапеции, цилиндры.
Парты быстренько сдвинули к стенам класса и освободили пол. Картины составляли на полу. Кто-то придумал даже ограничить свою картину рамкой из поясов и ленточек…
И тут произошла удивительная вещь. По мере того как группы выкладывали свои картины, оказалось, что в каждой картине есть один главный предмет, вокруг которого и строится жизнь. Я обрадовалась: мне показалось, что это у детей были зачатки понимания, что такое композиция.
А потом, когда картины были составлены, по очереди подходили к каждой, рассматривали и предлагали свои названия. У кто-то оно совпало с авторским вариантом, у кого-то – нет.
А Максик так вообще проснулся на этой работе. Он вообще-то хороший парень, но слегка флегматичный.
И вот на этом занятии в нем вдруг что-то щелкнуло – он стал разговаривать, спорить. И на моих последующих уроках был активным и чуть ли не увлеченным. Мне показалось, что это здорово.

Рисование под Пастернака

На следующем уроке так вышло, что они рисовали под музыку. У меня всегда под рукой какая-то моя любимая музыка. И всегда на всякий случай приготовлены бумага и краски. И вот я им читала Пастернака под музыку, а они рисовали.
Я знаю, что рисование – это довольно рисковое задание, настроенческое. У кого-то получается, у кого-то совсем нет. но в тот день так вышло, я не задумывала заранее. Ситуация сложилась так, что я захожу на перемене в класс, а они бурно обсуждают: мол, ты за или против Гоши? Атмосфера, я вам скажу, очень наступательная. И я, не дожидаясь звонка и без всяких предисловий, поставила музыку и начала читать стихи, чтобы как-то снять эту агрессию.
Они еще попереговаривались друг с другом, а потом затихли. В паузе я дала задание нарисовать любую картину из Третьяковки. Во-первых, мне казалось, что выход картины в рисунок целесообразен: передать впечатление или что запомнилось. А потом, они так редко рисуют!
Ну, они взялись за дело, а потом так увлеклись! Не осталось ни одного белого листа. Были акварель и гуашь. Маша с Катей из пластилина лепили. А я читала Пастернака.
В паузе кто-то попытался выведать у меня: а вы, мол, Татьяна Федоровна, за или против Гоши? «Если Бог – за, то как я могу быть против? – ответила я. – А Бог, конечно, за Гошу. Иначе бы Гоша не родился на свет. Так что постановка вопроса не совсем уместна».
А потом они угадывали друг у друга, кто какую картину нарисовал...