Идеи, почерпнутые из «орлятского» детства

* вожатому на заметку

Максим КРИВОШЕЕВ, учитель французского языка, г. Самара

Воспоминания бывшего пионера и нынешнего педагога

---

Одно из самых ярких впечатлений детства – это «Орленок». Так получилось, что я уезжал туда на следующий же день после своего дня рождения. И на все лето.

А потом я вырос и стал ездить в лагерь вожатым. Вот тут мне и пригодилось то, что я запомнил из своих каникул в «Орленке».

Операция «Тумбочка»

Вот дети приехали в лагерь, вышли из автобуса, и тут, естественно, их надо расселить: каждому выдать по кровати, по тумбочке, помочь разобраться с вещами. А как эти оргмоменты провести незанудно и неказенно? Ведь очень важно, какой тон ты возьмешь при этих первых контактах с детьми.

Обычно практически все вещи сдаются в камеру хранения, в тумбочках же надо оставить самое необходимое. Я организовывал этот момент как небольшую игру. Так делал наш вожатый, когда я сам мальчишкой был в лагере. Я учился тогда в 8 классе, и у нас это шло на ура.

  – Скажите, у кого есть с собой зубные щетки?
  – У меня, у меня, у меня...
  – А ну, кто скорей достанет ее из чемодана!..
  – А у кого есть расческа?.. и т.д.

А если у кого-то зубной щетки или расчески не было, вожатые сразу это для себя фиксировали, чтобы потом либо с родителями связаться, либо пойти в ближайший магазин и купить.

Вот так все нужные вещи для тумбочки и доставались из чемоданов.

Гиннесс-шоу «Слабо»

Это было знакомство с отрядами: кто на что способен и кто во что горазд.

Помню, в моем отряде были совсем маленькие детки – от 5 до 9 лет. Этот возраст обычно называют горохом, потому что они рассыпаются и их не собрать. То и дело приходится выцарапывать их из каких-нибудь кустов. Моя напарница, проработав много лет в лагере, была в ужасе от этого возраста. А я с ними работал с удовольствием. Мы лазали везде-везде. Нас так и прозвали – Али-Баба и сорок разбойников, потому что детей было около сорока.

Так вот, был у нас в отряде Виталик – лет семи-восьми. Он занимался гимнастикой. И мы для «Слабо» приготовили такой небольшой номер. Я вставал крепко-накрепко как вкопанный и вытягивал руку. Виталик садился на корточки и буквально от колена начинал ползти по мне кверху, как змея, и в конце концов садился на мою шею под бурные аплодисменты.

Творческий завтрак

Он был придуман в силу необходимости. Младший отряд да еще всего десять человек – как им накрыть стол на весь лагерь? Быстро не получается, как ни помогай им вожатый. Поэтому завтраки или ужины обычно задерживались. Что делать? Вопрос был решен по-особому.

Перед столовой организовывалось площадное представление: царевна Несмеяна с королем не пропускали отряды в столовую, пока те не рассмешат царевну Несмеяну. А как это можно сделать? В ход шли стишки, анекдоты, загадки, гримасы идиотские. От каждого отряда – один человек.

Рассказывает он анекдот – все ржут, а царевна Несмеяна не смеется. Ей нельзя: ведь посуду еще не успели расставить.

И никто не возмущался, что их дурят и не пропускают. Наоборот, когда заходили в столовую и видели на каждом столе необычное для лагеря – таблички с пожеланием приятного аппетита, салфеточки, букетики полевых цветов, – то даже остывшую пищу принимали с большим удовольствием.

Рыцарский турнир

«Мистер лагеря» – это стандарт­ный конкурс на самого-самого-самого мальчика в лагере. По 2–3 человека от каждого отряда вереницей ставят на сцене и дают всякие простенькие задания: решить задачку, сосчитать в уме, перепрыгнуть через обруч. Ну абсолютно неинтересно. Я же вместо этого проводил «Рыцарский турнир».

Попадает в отряд король сказочного королевства с волшебницей. У них проблема – они не могут найти рыцаря, который спасет их уснувшую красавицу. И между всеми мальчиками проводился конкурс. Для малышей – шарады, ребусы. Для детей более старшего возраста задания были «рыцарские»: например, прочитать любимой даме стихи.

Предпочтение отдавалось средневековой лирике. Берется она из хрестоматии, переписывается, и в каждой строчке важные слова как-то деформируются: либо буквы идут в обратном порядке, либо слова переставляются. «Близ акиндор (родника – наоборот), средь сада, где в тени белеющих дерев звучал напев ликующий (переставлено местами), // Я, вешней свежестью дыша, на пышную уварт (траву – наоборот) присел, узрев стройнейшую из дев» – вот такой рукописный фолиант надо прочесть. Они должны сообразить и мастерски продекламировать, а это довольно сложно.

Далее от каждого рыцаря требуется сказать даме сердца пять самых-самых красивых эпитета. Названные эпитеты (например, солнечный, красивый, небесный, зеленый, красный) записываются вожатым-писарем в особые пропуски заранее приготовленных текстов. В той очередности, в которой они произносятся. В результате может получиться вот такой вариант: «Солнечная принцесса, я, красивый рыцарь, во имя небесной любви прошу сбросить с себя зеленые чары феи и проснуться. Твой красный рыцарь».

Все хохочут. Вот такая «шутка юмора», как сейчас говорят.

Ну а победителю разрешается поцеловать спящую принцессу.

А-ля древние греки

За мой десятилетний опыт работы вожатым и не меньший опыт поездок в лагерь пионером я понял, что обычные лагерные спартакиады проводится из рук вон плохо.

В институте у нас был опыт постановки «Дионисийского дей­ства». И когда мы своим вторым курсом поехали в лагерь, то решили устроить некое действо наподобие Олимпийских игр.

Под музыку Вангелиса выходили отряды в белых одеждах а-ля древние греки (ну, естественно, это обыкновенные простыни), и разыгрывалось действо с Зевсом, Афиной и Герой, которые спорили, разрешать открытие игр или не разрешать. В конце концов Зевс говорил, что разрешать. Говорили олимпийские боги а-ля гекзаметром, который вожатые сочинили ночью.

И тогда выбегал Эрмий (физрук) с факелом в сопровождении свиты зажигать факел олимпий­ских игр. Свита состояла из отрядных командиров, тоже в белых одеждах. Они бежали за физруком.

Факел – это палка, на ней пустая консервная банка, там вата с бензином. Поджигали огромную чашу. Это все горело, звучали тексты, раздавались путеводные листы (в торжественной, конечно, обстановке): кому, когда, куда приходить, в чем соревноваться. И на этом Олимпиада считалась открытой.

Чтобы зрители не слонялись без дела, мы придумали конкурс на самых лучших болельщиков. Пластиковые бутылки заполняли камешками – это конкурс гремелок. К ним добавлялся конкурс на лучшие кричалки. Сначала мы кричим все, что знаем, например, «Спар-так – чем-пи-он по ныря-нию в бе-тон». А потом придумываются какие-то новые кричалки...

Из-за конкурса болельщиков у меня дети не спали до полуночи: рисовали плакаты, придумывали новые конкурсы. И болели они, кстати, на уровне мировых стандартов.

Папуасские дискотеки

Мною лично замечено, что, если дискотека проходит, как обычно, то это, во-первых, скучно, а во-вторых, детей потом уложить невозможно – вялотекущая шизофрения продолжается.

Если же вожатый организует тематические танцы – то папуасов, то индейцев, то славян, то обезьян, то слонов, то есть с творческим каким-то началом, – это приносит свои результаты. Дети, грубо говоря, выматываются до смерти. И это здорово. Напрыгались, набегались, потом еле доползли до умывальника – и в койку. Засыпают мгновенно.

На дискотеке мой отряд собирался в кружок – и вперед. Дискотека идет своим чередом. Звучит всякая популярная музыка. А мы танцуем… например, как журавли. На нас смотрят остальные отряды и тоже что-то пытаются изобразить.

Шекспир на сон грядущий

Помнится, я читал им на ночь Мольера на французском, а моя напарница (она была с красным дипломом иняза) – Шекспира на английском языке.

Под наше мурлыканье дети спокойно засыпали. Интересно, что они не возмущались, что не понимают. Не спрашивали перевода. Но и мы старались декламировать как можно более выразительно, эмоционально. И так все это проходило тихо, романтично. Можно свечечку зажечь.

Помню, когда напарница читала «Гамлета», я сам заснул на монологе Полония. Она так долго наставляла Лаэрта, что я прикимарил. Потом она меня растолкала и говорит: «Твоя очередь Мольера читать». А я смотрю: отряд уже спит.

«Кинотаврик»

Он проводится как общелагерное действие, что очень ценно. Собирается после завтрака дружина, объявляется конкурс, приезжают режиссеры. Вот, пожалуйста, знаменитый режиссер из Англии Отрависто Бестон, он снимал детектив по Шерлоку Холмсу. Вот Эльдар Эльдарович Рязанчик – снимал что-то в народном стиле. Китайский балет «Ужас» снимал Ли Си Цин. А я снимал вестерн.

Каждый говорил буквально несколько слов о себе. Вот я, например, был известным во всем мире коллекционером скальпов, и потом, в конце, ведущая даже дарила мне какой-то очень ценный скальп, якобы снятый со старожила нашего лагеря.

У каждого режиссера уже готовы по территории лагеря павильоны, съемочные площадки. Кто-то из детей – гример, кто-то – костюмер, кто-то – помощник и секретарь, а кто-то ведет всю документацию.

Пробуем свой сценарий по дублям. Естественно, костюмы – это только какие-то детали костюмов. Естественно, грим – это только какие-то элементы: например, красные щечки – и ты уже Буратино.

Перед полдником вывешиваются списки, какие актеры прошли кастинг, к каким попали режиссерам и где они встречаются. Ну, обычно в своих павильонах. Там начинаются репетиции. Но так как между полдником и ужином времени немного, репетиция заключается в том, чтобы наметить какие-то основные вехи: грубо говоря, кто откуда вы­ходит.

Договариваются, прочитывается сценарий. Я, как режиссер, знаю, чем у меня действие начнется и чем закончится, а что там в середине будет в течение десяти минут, которые мне отводятся, я представления не имею.

Мы делаем две-три импровизации – все, ужин. После этого – финал конкурса.
В качестве жюри приглашаются тоже какие-то кинозвезды: Патрисия Каас, Пьер Ришар – это из тех вожатых, кто хоть как-то похож. Вот у нас один был – ну явно Чарли Чаплин, такого грех было не пригласить в жюри. Шляпа, усы, тросточка – все! – Чарли Чаплин.

Основная задача конкурса – наградить всех по максимуму. Номинации: лучший фильм, сценография, освещение, мужская / женская роль, роль первого, второго плана, Гран-при – все, как полагается. Столовая и дирекция уж не скупились на сладкие подарки.

Зрители после ужина идут на эстраду, где проводится финал, и там начинается презентация фильмов…

Летний Новый год

Естественно, это перевертыш с настоящего Нового года. От каждого отряда выставляются претенденты на общелагерного Деда Мороза и Снегурочку. Конечно, конкурс новогодних елок, конкурс подарков, конкурс новогодней песни… И в этом театре абсурда происходят иногда очень симпатичные, смешные вещи, которые дают лишний повод друг на друга посмотреть и улыбнуться.

Что такое елка? Это, например, какая-то коряга, которую можно переносить с места на место. У нас это был шикарный куст сирени, которая уже не цвела и которую уже можно было декорировать как угодно: развешивать маски, шторки, кусочки тряпочек, бантики и так далее. Мы сделали елку в европейском стиле: привязали бумажечки с новогодними желаниями, какие-то бубенчики, погремушечки, дешевые бусы – действительно было очень эффектно.

А у других были и коряги, и веники, стоявшие в урне вверх ногами. Один отряд сделал очень смешного человечка из веника: веник, на нем шляпа, очечки солнечные, какая-то улыбка, бейсболка, новогодний шарф (на одном конце написано: «С Новым годом!», на другом – «1 июля такого-то года»).

Конкурс дедов морозов и снегурочек. Снегурочка наряжалась в совершенно новогодний венок из полевых цветов. Дед Мороз был с клюшкой, после драки со Снегурочкой на щеке пластырь и голова перевязана. И отряды придумывали для них разные задания. Например, снегурочки должны были произнести волшебные слова, чтобы елочка зажглась. Кто-то читал слова наоборот, кто-то детские рифмовочки придумывал. Но ни разу не было: «Раз, два, три – елочка, гори!» Этот стандарт просто не проходил и даже не обсуждался.

В конце концов между полдником и ужином выбирались Дед Мороз, Снегурочка и лучшая елочка. И после ужина – все на дискотеку. Естественно, вокруг лучшей елочки.