Нация и национальные отношения. Новый подход к воспитанию толерантности

1. «Этничность» как одно
из проявлений самоидентификации
личности

Среди ученых, изучающих феномен этничности, существуют разные точки зрения на то, что такое этнос. Рассмотрим два основных подхода к проблеме этноса.
Первый подход – «примордиалистский» (назовем его подходом «врожденной этничности», ведь слово «примордиально» переводится на русский язык как «изначально»).
Основоположники этого подхода – философы и политики ХIХ–ХХ веков – рассматривали этнос как некий биосоциальный организм, объективное природное образование. Одни авторы считали, что этнос – это «расширенная родственная группа»: люди являются членами этноса по рождению, «по крови». Другие писали о некоем феномене биосферы, возникающем под воздействием природной среды, ландшафта, в котором живут его представители. Сторонники этих теорий считают этнические черты врожденными, передаваемыми по наследству. Однако серьезных биологических исследований, подтверждающих эти теории, не проводилось, нет никаких научных доказательств этнических особенностей «на генетическом уровне». Поэтому большинство современных ученых не поддерживают эту теорию, тем более что она очень похожа на классический расизм.
Современные сторонники примордиалисткого подхода рассматривают этносы как социальные общности. Для них этнос – это группа людей с общим происхождением, общей культурой, историческим и современным опытом. Часто сюда добавляется также общность языка и общность территории проживания. Сторонники этого подхода считают, что этничность человека, то есть его представления о себе как о члене этноса, зависит прежде всего от воспитания. Каждый член этноса при воспитании получает некий набор определенных культурных черт, присущих всем членам группы: «он немец – значит, он аккуратный и педантичный; все немцы аккуратны и педантичны»; «он француз – значит, он галантный, все французы галантны»; «он финн – значит, он все делает медленно, все финны говорят и думают медленно». Эти культурные особенности неизменны или меняются очень медленно, в течение столетий. Именно поэтому можно говорить о национальном характере, менталитете.
Ученые, придерживающие примордиалистского подхода, интересуются прежде всего группой в целом. Отметим еще раз, что они считают этнос чем-то объективно существующим, часто сравнивают жизнь и развитие этноса с человеческой жизнью. По их мнению, этнические черты и схемы поведения (либо врожденные, либо усвоенные в полном объеме в процессе воспитания) дремлют внутри личности и неизбежно пробуждаются в нужное время.
Сформировавшись в глубокой древности, черты национального характера дошли до наших дней практически в неизменном виде.
Отсюда – естественное желание оценивать те или иные события, а также людей с точки зрения проявления национального характера. Представим себе, что малознакомый человек разговаривает очень вежливо, сдержанно, подчеркнуто корректно. Мы можем объяснять это поведение самыми разными причинами, но только до тех пор, пока не узнаем, что этот незнакомец – англичанин: «Ну, тогда все ясно, английская чопорность!» Рассказывая о чрезмерно заботливой матери, переживающей каждый успех и неудачу взрослого сына, можно часто услышать безаппеляционное суждение: «У евреев это в крови, все еврейки такие».
А раз это «характер», то ему могут быть присущи как положительные (с точки зрения окружающих), так и отрицательные черты. Именно на раздувании одной или нескольких отрицательных черт, приписываемых тому или иному народу, вырастают ксенофобские мифы. Именно так и появляются характеристики: «чеченцы – бандитская нация», «евреи – хитрые и скупые», «американцы – бездуховные». Можно сколько угодно заявлять, что «нет плохих народов», но выводы-то сделать нетрудно: если «русские» отличаются «широтой души», значит, у других этносов эта «черта характера» отсутствует.
Нам странно и смешно читать рассуждения о «русском» характере американского антрополога Джефри Горера (правда, Горер писал это более полувека назад): туго спеленывая младенца, «русские информируют своих детей о необходимости сильной внешней власти, а проинформированные таким образом младенцы вырастают послушными и терпеливыми, покорными даже тоталитаризму, но склонными к кратковременным бунтам и анархии»¹.
И это еще относительно безобидные оценки «национального характера»: в школьных учебниках российской истории можно встретить и более обидные отзывы о народах Кавказа, поляках, «монголо-татарах».

Существует и второй подход к проблеме этноса – «конструктивистский». Ученые – сторонники конструктивистского подхода (позже будет объяснено, почему он так называется) исходят из того, что этнос – не объективно существующая данность. Этнос существует постольку, поскольку какая-то группа людей считает себя объединенными особыми этническими отношениями, а другие группы тоже признают такое объединение. Правильнее поэтому говорить не об этносах, а об этнических группах.
В самом деле, ни один из признаков этноса, о которых говорят сторонники примордиализма, не может считаться абсолютным. Невозможно найти ни одной «чистой» этнической группы, представители которой не смешивались с представителями других этносов. Внутри одного этноса существуют группы, сильно различающиеся по культуре и образу жизни (например, горожане и сельские жители). Существуют разные этносы, представители которых говорят на одном языке (например, ханьцы и дунгане в Китае), и наоборот, бывает, что представители одного этноса говорят на разных языках (например, жители горной деревушки в вилайете Трабзон, считающие себя турками, говорят на диалекте греческого языка). Те же дунгане в Китае живут не компактно, а в разных провинциях, в Тибете, в Средней Азии (Казахстан, Киргизия, Узбекистан) и при этом сознают свою общность. С другой стороны, русские, жившие при советской власти в Средней Азии, вернувшись сейчас в Россию, отмечают, что на исторической родине их не воспринимают как «своих».
Внутри общепризнанного этноса могут существовать группы, которые воспринимают исторический опыт своих предков и свой современный опыт как нечто уникальное, отдельное от опыта других членов этноса (например, казаки, поморы, сибиряки). Наконец, невозможно точно определить количество этносов, поскольку постоянно появляются новые группы людей, заявляющих о своей этнической общности (относительно недавно стали говорить о проблемах кряшенов и вепсов).
Наша вера в то, что во все времена люди осознавали свою принадлежность к этносам, не подкрепляется историческими фактами. «Французы», «англичане», «русские», не говоря уже о «германцах», – для большинства людей эти слова начали наполняться реальным содержанием не раньше XVIII века. Иван Грозный был царем «московитов», которые, кстати, не различали отдельных народов, называя всех западных соседей «немцами», а всех восточных и южных – «басурманами». То есть деление проходило по культурным (язык) и еще больше – по религиозным основаниям.
До XIX века русские нередко определяли себя как православных, а у многих тюркских и кавказских народов мусульманская идентичность дожила как доминирующая до начала XX века. Более того, житель Екатеринбурга, называющий себя русским в разговоре с татарином или грузином, может назвать себя «уральцем», общаясь с жителем Москвы. В Западной Европе русскими считались все приезжавшие из СССР. Не следует забывать и о том, что культурные и языковые различия между теми людьми, которых мы называем русскими, очень велики. Свидетельство этому – существующие диалекты, говоры, местный патриотизм.
И в Западной Европе, и у нас постепенно утверждается понимание множественной, многослойной природы этничности. Суть его состоит в том, что любой человек идентифицирует себя со многими группами: возрастной, религиозной, социальной, профессиональной, политической и так далее. Среди этого есть место и этнической самоидентификации, но не следует его преувеличивать.
На этой идее следует остановиться чуть подробнее. Каждому человеку важно находить где-то подтверждение своим убеждениям, ценности тех черт характера, за которые он себя уважает, ощущать причастность к какой-то группе людей. Один человек может, например, сказать: «Мы, выпускники МГУ, верны идее науки и торговлей не занимаемся». Другой скажет: «Мы, москвичи, хорошо воспитаны – уступаем место в автобусе старушкам». Третий: «Мы, русские, – честные люди и аферами не занимаемся». Четвертый: «Мы, кавказцы, уважаем своих стариков». При этом разные люди, отождествляя себя с одной и той же группой, могут выделять различные, порой противоположные черты: «Русский человек смекалист – не случайно левша блоху подковал»; «Русский человек живет не умом, а сердцем». Когда человек говорит что-то подобное, он говорит о том, что ему важно в человеке, и о том, каким способом он поддерживает эту жизненную позицию в себе, откуда берет силы жить так, а не иначе. Важно понимать, что обычно, когда человек говорит такие вещи, речь идет об очень значимых для него понятиях, и относиться к этому следует с должным почтением.
Каждый человек прошел путь осознания своей этничности. Для кого-то он был коротким и значил в жизни немного, для кого-то был длинным и важным. Когда формируется этническая идентичность, важно и «кто я, кем я ощущаю себя», и «что они говорят обо мне, кем они видят меня». Такое формирование идентичности можно назвать ее конструированием (отсюда название подхода «конструктивистский»). Конструирование ассоциируется у нас с осознанными действиями, но, говоря о формировании идентичности, нужно отметить, что этот процесс может быть как осмысленным, так и неосознаваемым, происходящим под влиянием среды.

Бывают ситуации, когда для человека этническая идентичность становится особенно актуальной (например, если человек ощущает себя дискриминируемым), и тогда его социальные действия во многом определяются именно ею. Так, вероятно, в СССР в системе ценностей представителей репрессированных народов их национальность играла большую роль, чем у представителей так называемых «титульных наций».
В разные эпохи для членов этнических групп на первое место выходят различные объединяющие их признаки (язык, религия, история, традиции и так далее).
Этнические группы постоянно оказывают друг на друга влияние, выделить «чистую» культуру данной группы можно только очень условно и на относительно коротком промежутке времени.
Однако в стабильном обществе этническая идентичность, как правило, носит формальный характер и не влияет на повседневную деятельность. Ни хвалить, ни упрекать их в этом не имеет смысла хотя бы потому, что никто не может сказать, когда и под влиянием каких именно обстоятельств ему вдруг захочется почувствовать себя членом этнической группы.

2. Советы классному руководителю

Что может педагог, разделяющий конструктивистский подход к проблеме этноса и национальных отношений, сделать для того, чтобы, с одной стороны, случайно не обидеть ребенка, для которого этническое самоопределение актуально, а с другой стороны – чтобы постепенно приучать детей оценивать происходящие в мире события и окружающих людей не только с «этнической» точки зрения?
• Главное – не надеяться на быстрое достижение результата. Не пытаться «в лоб», одной-двумя беседами убедить детей в том, что этнические группы – это «воображаемые сообщества», а «национальный характер» – миф.
• Относиться с уважением к любым попыткам детей определить (проявить) их собственные «этнические» ощущения, при этом мягко пресекая их интерес к национальности других людей, например одноклассников. Делать акцент на общности потребностей, прав, интересов людей независимо от того, к каким этносам они себя причисляют сами и кем «по национальности» их считают другие. На любых примерах (исторических, литературных, реальных) показывать, что человек идентифицирует себя с самыми разными социальными группами, и чем больше таких групп – тем интереснее и духовно богаче жизнь.
«В принципе, именно подобное нейтральное, неактуализированное (или немое) восприятие этнического отличия в межличностных отношениях граждан можно считать нормальным. <…> Только распропагандированные параноики, замороченные “национальным вопросом”, или оказавшиеся в конфликтной ситуации граждане вглядываются при первом же знакомстве в лицо и прислушиваются к звучанию имени и фамилии человека. Нормой взаимоотношений являются другие параметры, связанные с иными интересами и ценностями»².
Можно использовать такое сравнение. Когда дети приходят в первый класс, их распределяют по классам «А», «Б», «В» и так далее. Как правило, это чисто случайное распределение, никак не связанное с особенностями детей и никак их не характеризующее, если, конечно, нет сознательного выделения одного класса учителями. В каждом классе возникают свои обычаи, традиции, даже «местный патриотизм», но это не обязательно должно приводить к конфликтам между классами. Конфликты возникнут лишь при неумелой организации воспитательного процесса. При желании любой ученик может перейти в параллельный класс, и  через некоторое время он уже не будет чувствовать себя чужаком.
• Ни в коем случае нельзя связывать национальность (этническую принадлежность) ученика с его успехами и неудачами, вообще с его поведением, хотя сам ребенок может быть искренне убежден в том, что он успешен именно благодаря тому, что он русский или татарин. Не допускать подобных высказываний: «Посмотрите, Ахмет не русский, а какое хорошее сочинение написал!». Вне зависимости от того, к какой этнической группе причисляет себя учитель, в работе с детьми необходимо помнить о нравственном принципе расового безразличия: сознательно относиться к людям как к индивидуальностям, а не как к членам этнической группы.
• Не составлять никаких списков детей «по национальности», от кого бы ни исходили требования их составлять. В конце концов, есть 26-я статья Конституции («Каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность. Никто не может быть принужден к определению и указанию своей национальной принадлежности»), и никто не имеет права требовать от школы таких сведений.
• Критически относиться к «социологическим опросам», «исследованиям», которые подразумевают обязательное деление всех людей на национальности, этносы. Если вашим ученикам предлагают ответить на вопросы: «Как вы относитесь к неграм (чеченцам, таджикам, евреям)?» – задайте встречный вопрос анкетирующим: «А кто это такие?».
• Не использовать самим и обращать внимание детей на опасность стандартных формул «мы, русские...», «они, евреи...», какими бы уважаемыми людьми эти слова ни произносились. Объяснять, что в разговоре о национальном характере ссылки на авторитеты не должны учитываться: это всего лишь мнение, основанное на глубоко личных переживаниях. Если Гоголю необходимо было видеть виновников всех бед в поляках, а Достоевскому – в евреях, то это их личные проблемы, а не проблемы национальных отношений между русскими, евреями и поляками.
• Говоря об истории того или иного народа, следует очень осторожно подходить к проблеме «исторических корней». Многие исследователи отмечают особую роль гуманитариев – историков, философов, литераторов – в возникновении этнических конфликтов. Так, например, грузино-абхазскому конфликту начала 90-х годов предшествовали споры филологов и историков (среди них были и В. Ардзинба и З. Гамсахурдиа) о том, на каком языке были сделаны каменные надписи местных памятников древности. Первые вооруженные столкновения произошли сразу после дискуссии между Ардзинба и Гамсахурдиа в СМИ. «От того, в каких терминах участники социального действия осмысляют общественную действительность, зависит сам характер этой действительности. “Народоубийство”, “этноцид”, “национальное освобождение”, “разделенный народ” – такие метафоры превращаются в страшную разрушительную силу, становясь императивом политического действия» ³.
• Учить детей видеть за «национальными конфликтами» реальные интересы элит. Националистические мифы создают идеологическую основу для конфликтов; эти мифы активно поддерживают интеллектуалы и политики, их распространяют СМИ. Армянские и азербайджанские политики, к примеру, в начале 90-х годов демонстрировали одни и те же «древние карты», на которых Нагорный Карабах предстает «исконно армянской (азербайджанской) территорией».
«Достаточно снять с исследователя “этнические очки”, и станет ясно, что подавляющее большинство изучаемых нами процессов вполне могут быть объяснены без привлечения категории этничности. Более того, я рискую предположить, что развитие общества и развитие социальных наук должны привести нас к мысли об отказе от использования этнических категорий (как мы отказались от использования понятия “раса”). Надо понимать, что любое акцентирование внимания на этничности ведет к усилению напряжения в обществе. Обсуждение в публичном пространстве каких-то социальных проблем, как проблем этнических, неизбежно влечет за собой расизм» ⁴.
• Воспитывать в детях невосприимчивость к ксенофобской пропаганде и активную гражданскую позицию по отношению к явным проявлениям нетерпимости и враждебности. Для осуществления этой цели возможны самые разные средства: от изучения истории Холокоста в курсе всемирной и российской истории ХХ века до организации массовых молодежных антифашистских акций.
• Помнить, что неприязнь к «чужим», негативные стереотипы формируются в процессе социализации только при определенных условиях. Процесс образования и воспитания должен включать в себя и противоположное воздействие, направленное на формирование единственно возможной в демократическом обществе нетерпимости – нетерпимости к любым проявлениям ксенофобии.

Светлана ДЬЯЧКОВА,
Всеволод ЛУХОВИЦКИЙ,
научно-методический центр «Гуманист»,
г. Москва

¹ Цит. по С. Лурье. В поисках русского национального характера// Отечественные записки. – 2003. – № 3.
² В. Тишков. Очерки теории и политики этничности в России. – М.: Русский мир, 1997.
³ Малахов В. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М.: КДУ, 2005
⁴ Воронков В. Существует ли этническая экономика?