Поворот к сочувствию

Недавно я общалась с театральным педагогом Татьяной Михайловной. Она сейчас ведет уроки театра в пятых классах. И она впрямую столкнулась с ужасом безжалостного отношения учителей к детям.
Например, классная руководительница ее спрашивает: «А сколько детей ходят в ваш театральный кружок? Она отвечает: «Двенадцать». Та смотрит список и говорит: «Нет, одиннадцать». «Да нет, двенадцать». Классная руководительница презрительно тычет пальцем в фамилию и говорит: «Это – не человек». Имелось в виду, что ребенок, на которого она указала, в ее глазах не человек, а подонок, мерзавец и так далее. И это было сказано о мальчишке пятого класса! А потом выяснилось, что ребенка, которого его классный руководитель считает «недочеловеком», уже готовы вытолкать из школы, перевести куда угодно. К сожалению, жизненный опыт показывает, что такое отношение учителей к детям – очень распространенное явление.

Мне кажется, что уже в начальной школе детей отучают учиться, любить знания, понимать скромную силу своих усилий и не обольщаться. Отбивают охоту заниматься у самых, может быть, продуктивных и талантливых детей. Наиболее талантливые люди, попадающие в школу, с отчаянием ее перетерпливают. Самая страшная беда начальной школы – это приучение детей к терпению, пока неумная, необразованная, негорячая, недобрая, вся насквозь официальная тетка проходит с ними положенную программу.
А потом этих несчастных детей переводят в среднюю школу. Они попадают в пятый класс. И тут начинается... Собственно, единственный, кто может их спасти или как-то помочь им, – это классный руководитель. Не валить все, как это принято, на начальную школу, не сетовать на то, что их там ничему хорошему не научили. А шевелить, двигать, подвигать вот этих мальчиков и девочек на добрые, умные, основательные дела.

Я придерживаюсь градации человеческих потребностей, созданной П.М. Ершовым и П.В. Симоновым. И считаю, что для школы самое важное – это обеспечивать реализацию следующих потребностей детей: а) потребность в вооруженности, б) социальную потребность и в) идеальную потребность. А биологическую потребность, как самую простую, надо всегда иметь в виду, потому что она и так сильно действует в ребенке. Но она может реализовываться внутри потребности в вооруженности – через умение прыгать, бегать, лепить, выступать, читать, петь.
Точно так же требует правильной направленности и социальная потребность ребенка – «я среди других», «мы вместе», – которую можно реализовать только через создание коллектива в средней школе.
А идеальная (познавательная) потребность развивается только через внимание к самому процессу познания и через пестование в ребенке бескорыстного интереса к познанию, то есть не за оценку.
Если с пятиклассников снять дефекты начальной школы, если дети перестанут чувствовать, что их не любят, гонят, терпят, лишают искреннего интереса к знанию, то к 7 классу самые опасные, самые тревожные ребятки могут встать на ноги. В 8, 9 классе ученики взрослеют. И там уже другие бури начинаются. Но в 5–7 классе познавательная и альтруистическая направленность, тяга к познанию, которая обеспечивает счастье, еще жива в ребенке.

Получается, что на классного руководителя в средней школе ложатся очень серьезные проблемы. Перед ним открывается важнейший фронт работ, на котором его никто не может заменить. Потому что если он спасет от отвращения к школе пяти-, шестиклассников, то они, дойдя до 11 класса, может быть, окажутся в той части поколения, у которой есть хорошие жизненные перспективы.
При этом классный руководитель – сам предметник, на него давят роль и обязанности конкретного учителя. А с другой стороны наседает администрация со своими требованиями – провести классный час на определенную тему, какое-то формальное мероприятие. Как ему в этой обстановке заниматься воспитательной работой?
А ведь для классного руководителя воспитательная работа должна быть очень важной. Это его профессиональная обязанность. Поняв это, он и на свой урок посмотрит как на место, где он продолжает воспитывать. Тогда он, может быть, обратится и к социоигровым технологиям (о них мы регулярно рассказываем на страницах газеты, в частности, в разделе «Режиссура урока». – Прим. ред.).

Одна из самых важных задач классного руководителя – это создать из своего класса коллектив. Решая эту задачу, он, по сути, и занимается воспитательной работой.
Коллектив надо создавать, во-первых, на своем уроке. А во-вторых, протягивать создание коллектива со своих уроков на все внеклассные мероприятия. И мне кажется, если классный руководитель встал на позицию социоигровой технологии, то все праздники, родительские собрания, классные часы, экскурсии – все у него преображается и начинает определяться не желанием поскорее отделаться, а живым интересом и сочувствием к ученикам, которые тоже замучены обязаловкой.

Но с каким трудом учителя на все это идут! Такое впечатление, что педагогический вуз отбивает у людей всякое представление о живом ребенке. Мне всегда казалось, что когда у учительницы родятся собственные дети, то ее представление об учениках как о механизмах должно как-то измениться. Ну, жалко ей хотя бы будет их всех...
У меня, например, когда я работала учителем, было такое чувство. Пока мои собственные дети росли, я каждый раз, глядя на учеников, представляла раннее утро, когда пихаешь в ребенка кашу, надеваешь на него ботинки, гонишь его в школу. Весь этот ежедневный ужас... Я приходила в класс и представляла, какие они все еще тепленькие, недоспавшие в своих кроватях, недоевшие, недоумывшиеся. От этого и жалость, и сочувствие к детям появлялись. Почти сразу возникало понимание, что не полуфабрикат передо мной сидит, в который надо учебную программу впихивать, а живой, чувствующий ребенок. И его важно потихоньку заинтересовывать, вовлекать.
На самом деле поворот учителя к жалости к ребенку – это проблема ужасно сложная. И тут я не знаю, кто имеет готовое решение…