Главная страница "Первого сентября"Главная страница журнала "Классное руководство и воспитание школьников"Содержание №15/2007

Разное

Антинаучное послесловие

В оправдание собственного легкомыслия


Вот так, между делом, в обиходе появляются, казалось бы, мудреные лингвистические термины, которые по программе подаются (прямо-таки строгий порядок подачи блюд) не раньше, допустим, чем в седьмом или каком ином классе (и кто это решает, что подавать на закуску, а что – на десерт?). А ведь читаем-то, произносим, слышим и пишем мы уже сейчас.

Чем бы мы ни занимались, с каким фактом русской речи ни столкнулись, мы рассматриваем этот факт в контексте всего языка, всей грамматики. Где такое рассмотрение возможно? В любом неадаптированном тексте.

Открываем книжку (лучше непереводную) и окунаемся в любой абзац – там есть всё (ну почти), и всё сразу. Закидывая сети, мы можем невзначай помимо искомой орфограммы или пунктограммы выловить любую другую рыбешку. И мы – поскольку не в первый раз она нам попадается на глаза – уже способны узнать ее, угадать, что это такое и на что похоже. Пусть интуитивно, пусть мимоходом, пусть «по касательной».

И круговерть эта – непрерывная. Групповые работы с текстом на чтении или литературе, штопка дырявых текстов и клеенчатой тетради на русском, домашняя проработка цифири на полях всех мыслимых тетрадей – как для диктантов, изложений и сочинений, так и для конспектов по истории, географии, физике и так далее. В свободном письме ведь всякие ошибки попадаются, а не только на какую-то определенную орфограмму.

Да, сразу вся грамматика. И с высоты птичьего полета. Пометили много-много всяких вещей. Пометили – чтобы потом (и не раз) было к чему вернуться: «Ой, так это же я знаю! Это же вот про что!» И не надо ничего запоминать. Главное – найти тому или иному явлению соответствующее место.

Мы специально ничего не выучиваем наизусть. Мы просто сталкиваемся с явлением, пытаемся его как-то классифицировать (как сейчас модно говорить, «позиционировать»), соотнести с другими случаями, отнести к тому или иному типу явлений. То есть уложить в определенный шкафчик, на определенную полочку: «Я знаю, откуда это, из какой области. Я знаю, про что это». Более того, одно и то же явление мы можем положить в разные шкафы. В этом шкафу оно будет занимать третью снизу, а в этом шкафу – вторую сверху и так далее.

Вот что такое, например, пресловутая «врожденная грамотность»? По-моему, это когда человек, не задумываясь, не зная, как называются те или иные случаи, явления, факты или конструкции, может запросто назвать подобные, найти их в тексте и по аналогии придумать похожие (осталось только навесить те или иные грамматические ярлычки!) Это и есть грамотность. Чисто интуитивная вещь. Она есть абсолютно у всех, но по тем или иным причинам не работает. Вот я и занимаюсь тем, что пытаюсь вернуть человеку доверие к себе, к собственной руке, и через самое разнообразное перелопачивание всякого языкового материала разбудить в нем ту самую языковую интуицию.

Как-то одна мама привела ко мне дочь-абитуриентку. В школе у Ани по русскому была хоть и нетвердая, но все же четверка. И вот мама, чуть не плача, рассказывает, что как только они наняли вузов­ского репетитора, Аня стала делать по двадцать ошибок на одно упражнение.

И что же выяснилось? Репетитор объясняет ей очередную орфо­грамму, а потом дает на эту орфограмму тренировочное упражнение. И девчонка начинает ляпать ошибки чуть не в каждом слове. Что получается? Человек пытается помнить правило и перестает доверять себе.

Чтобы привести Аню в рабочее состояние, потребовался чуть ли не месяц занятий. Рефрен: «Да в свободном письме ты никогда в жизни не сделаешь все эти ошибки! Да если мне дадут подборку на какие-нибудь сложные прилагательные, я и сама пяток ошибок уж точно сделаю». И просила Аню продиктовать мне одно из ее «провальных» упражнений.

И когда Аня и вправду увидела, что я тоже могу засомневаться, ляпнуть ошибку и бежать проверять в словаре, то успокоилась. А когда успокоилась, у нее возник и подлинный интерес к языку.

Что-то наподобие искусственного дыхания приходится делать: «Давай, дыши, ты можешь, привыкай доверять своему языковому нюху. Мне нечему тебя учить. Я только могу помочь тебе вспомнить то, что ты и так знаешь…» И так, пока человек не вдохнет полной грудью.

TopList