Архив
Кое-что...
Говорим по-русски с профессором и писателем Владимиром Новиковым. Главки из будущей книги «Роман с языком»
Кое-что о «некотором хамстве»
«Монтер» – один из легендарных рассказов Зощенко. Сюжет прост и неотразимо смешон: на групповой фотографии театрального монтера поместили где-то сбоку, а потом еще не дали билеты на оперу для двух знакомых барышень. Он в отместку выключил свет во всем здании. Спектакль оказался под угрозой срыва, и шантажист своего добился: устроили его девиц «на выдающиеся места».
Это произведение постоянно цитируют уже восемьдесят лет. Не всегда ссылаясь на Зощенко, но обычно имея его в виду. В одном из писем В. Высоцкого читаем: «Это они сделали вид, что ничего страшного, а в душе затаили некоторое хамство». Сравнительно недавно В. Шендерович писал в своих мемуарах, что на телепрограмму «Куклы» «затаили в душе некоторое хамство» ее невыдуманные персонажи. Перед нами устойчивая языковая конструкция, фразеологизм.
А как там все-таки в первоисточнике? Заглянем в текст Зощенко: «Монтер Иван Кузьмич ничего на это хамство не сказал, но затаил в душе некоторую грубость». Заметили расхождение? Получается, что «некоторое хамство» – это видоизмененная цитата, результат читательского «сотворчества». И вполне удачный, ибо существует в жизни неоткровенное, замаскированное, завуалированное хамство. .
Вот ваш сослуживец или приятель озвучивает какую-нибудь сплетню, а вам она кажется неправдоподобной. «Это чушь собачья!» – восклицаете вы. Без намерения оскорбить собеседника, с единственным желанием опровергнуть недостоверную информацию. Тем не менее человека вы обидели. Наверное, что-то когда-то против него затаили в душе, и вот сейчас тайная недоброжелательность выплеснулась.
«Некоторое хамство» – это язык, тот самый язык, который согласно пословице враг наш. Недоброе слово, вылетающее порой из наших уст, – даже не воробей, а хищная птица, которая больно клюет окружающих и настраивает их против говорящего.
Одна из песен барда М. Щербакова заканчивается словами: «Небо наземь не спустилось, но в душе моей сгустилось некоторое хамство». Тонкое наблюдение: неосознанная злость накапливается постепенно, сгущается. И, чтобы она не прорвалась, ее нужно контролировать, держать на цепи.
Все мы больше любим говорить, чем слушать, порой забалтываемся и не можем остановиться, нас то и дело заносит в примитивную похвальбу. А «некоторое хамство» – это, в частности, склонность любой разговор поворачивать на себя.
– Вы вернулись из заграничной поездки? Я тоже бывал в тех краях.
– У вас обновка? У меня такая вещь тоже есть, только более модная и дорогая.
– Вы долго болели? И я себя неважно чувствую.
Вроде бы мелочи, а из них складывается неприятный речевой портрет эгоцентрика. А. К. Толстой описал такое «самопупство» в гротескной форме: «Если мать иль дочь какая у начальника умрет, расскажи ему, вздыхая, подходящий анекдот. Но смотри, чтоб ловко было, не рассказывай, грубя: например, что вот кобыла тоже пала у тебя».
А особенно мы рискуем впасть в «некоторое хамство», когда пытаемся натужно острить. Авторитетный филолог М. В. Панов предлагал разграничивать понятия «остроумие» и «балагурство». Остроумие доступно немногим, это природный дар. А балагурить может каждый. Остроумец доставляет удовольствие другим, балагур – самому себе. И нередко за чужой счет, поскольку собеседников его шутки-прибаутки только напрягают.
Если уж природа одарила вас остроумием, то оно само проявится, причем неожиданно и к месту.
Замечено, что профессиональные мастера высокого смеха в быту предстают людьми серьезными и даже грустноватыми. Такими были, по многим мемуарным свидетельствам, и Гоголь, и Щедрин, и Зощенко. Зато в хамстве, даже некотором, эти корифеи не замечены.
/По материалам газеты «Вечерняя Москва» за 2007 год/