Невыдуманные рассказы

Записала на диктофон Мария Ганькина

---

Не по Белинскому

Рассказал Владислав Иванович

У моей дочери в классе по программе «Капитанская дочка». Приходит она из школы и такую историю рассказывает.

Их учительница по литературе задает детям на уроке вопрос: «Какой персонаж повести вы считаете самым трагичным?»

– Я понимаю, папа, что надо сказать: Савельич, по Белинскому. А мне не хочется. Я подняла руку. А учительница знает, что я скажу, что это Маша (я уже подходила к ней со своим сочинением) и специально меня не спрашивает. Ждет, кто правильно ответит.

И вдруг Гришка руку поднимает (чтоб Гришка руку поднял!) Тут учительница бдительность потеряла и от неожиданности Гришку с места спрашивает:
– Ну и кто же, Сергеев, самый трагический образ?

Гришка говорит:
– Швабрин!
– Почему Швабрин?!
– У него безответная любовь. Сколько подлостей ему пришлось из-за этого сделать...

И тут моя дочка сказала:
– Папа, а ведь Гришка прав!

И я увидел, что она уже отказалась от своей версии с Машей – в пользу Швабрина.

Если бы Пушкин знал

Рассказала Дарья Петровна

Две мои дочери-гимназистки терзают Пушкина: учат наизусть и при этом пробуют читать на разные голоса – с тем выражением, за которое учительница ставит пятерку.

Даша. Если бы Пушкин знал, сколько мучений приносят ученикам его стихи, он бы так много не писал.

Настя. Или хотя бы не был таким великим.

Даша. Был бы хоть один писатель, который бы сказал: «После моей смерти мои стихи в школе ученикам не преподавать!»

Настя. Да... А вот бы все так сказали!..
И сестры-гимназистки, глубоко вздохнув, погрузились в отработку задушевного голоса.

Крем де виолетт

Рассказала Ираида Георгиевна

Как-то мне пришлось поработать в вечерней школе. Мне дали одиннадцатый класс. В классе – почти одни девчонки, молодые ткачихи.

Первый урок литературы. Серебряный век русской поэзии. Мой любимый период. Я принялась читать много стихов наизусть. Хотя пробудить в 11 классе любовь к такой поэзии уже поздновато. Мандельштам, Ахматова, Гумилев, Ходасевич… А также Бальмонт, Надсон, Северянин...

О лилия ликеров,
о крем де виолетт!
Я выпил грез фиалок
фиалковый феал…

Вдруг слышу реплику:
  – Это потому вы так много стихов знаете, что вам делать больше нечего...

Вижу колючие, недоброжелательные глаза юной ткачихи. И остальные – настороженные, недоверчивые: ишь, мол, заливает тут соловьем, твое дело двойки ставить и к доске вызывать, а не выпендриваться…

Вот такая реакция. Я очень расстроилась.

Потом прошло время. Видят мои ткачихи, что я вкалываю не меньше них, только по-другому. Поверили, что я стихи люблю не от безделья.

А та самая (с колючими глазами) ткачиха стала большой почитательницей Игоря Северянина: «Ничего не понятно, а красиво».