Артист Жорик

* с пионерским приветом!

Владимир ГЛЯНЦ

---

– Нет, правда, что нам делить? Ты артист, и я артист. Мы уж года три во всех концертах вместе выступаем, – говорил мне Жорик в прожаренной солнцем пионерской комнате. – Я хочу тебе открыть один маленький секретик. Только поклянись, что не заложишь.

– Ты сначала скажи, откуда у тебя ключ от пионерской комнаты? – спросил я.

– Вот это я люблю, – сказал он, и меня замутило от фальши. – Если начистоту, украл я ключ.

– Как украл?

– Шучу, – рассмеялся он. – Юлик мне дал. «На, – говорит, – Жорик, репетируй сколько влезет!»

Я успокоился.

– Ты не бойся. Дверь я запер – никто не войдет.

Я опять насторожился. «А чего мне бояться?»

– Так что, не выдашь Георгия Семеновича? Честное слово?

– Ну честное, – промямлил я.

Он передвинул стул в центр комнаты, встал на него и вытащил из стакана под лампой, в который обычно прячут проводку, какую-то коробочку.

– Загляни внутрь, разрешаю.

Я открыл – и меня как кипятком обварило. В коробке плотно-плотно свернутые лежали большие деньги.

«Во влип! – подумал я. – Что же мне делать?»

– Понимаешь, – говорил он спокойно, как будто я давно разделяю его воровские убеждения, – у меня мамаша – уборщица, я ей всегда летом помогаю. Давай вместе, а?

Мне даже одним воздухом с ним дышать стало гадостно.

– Я тебе почему откровенно говорю? Знаю, что ты не трепло.

Вмиг мое негодование притихло. Как будто на подгорелую и с комочками манную кашу положили сверху кусок свежей языковой колбасы. Но вместе все равно есть нельзя.

«Как быть? – лихорадило меня. – Пока я тут с ним – мы, получается, заодно. Но ведь человек мне доверился, не могу же я его выдать». Я собрал всю свою волю и сказал:

– Вот что, Жорик, так как по глупости я дал тебе слово, я тебя не выдам. Но это только пока. До первой кражи. А теперь: открой, гад, дверь!

– А как ты узнаешь, что это моя кража? – Он был совсем спокоен. – Не один же я этим занимаюсь.

– Ты что, хочешь, чтобы я всех подозревал? Тогда я любую кражу буду считать твоей. Открой дверь!

Интересное дело, как только я решился не прогибаться под него, будто мне кто помогать стал.

Он нехотя отпер дверь и медленно сказал:

– Сейчас ты не поймешь, но запомни: хоть ты и отказался, а мне все равно полегчало.

Когда я протискивался в дверь, то совсем близко увидел его прилизанные волосы и невеселые глаза. Впервые в жизни я не знал, как быть. Я не мог ни с кем посоветоваться, потому что дал слово молчать. Но пока я молчу, я тоже вор…