Антиутопия восьмого «А»

Нетленный литературный шедевр школьного эпоса, рожденный во время «классных часов на дому»

* кривое зеркало

Ольга КАНИЩЕВА, студентка журфака

---

Мы регулярно собирались у кого-нибудь на квартире и оттягивались по полной программе. В текст «Мемуаров» включалось все, что только могла подсказать буйная детская фантазия.

Моя школа не была ни замечательной, ни отвратительной, скорее так себе, обыкновенной, мало чем отличающейся от множества других школ. Как сказал бы Н.В.Гоголь, «ни то ни се, ни рыба ни мясо». Ярко выраженных конфликтов между учителями и учениками практически не было. Однако на шею друг к другу тоже никто особо не бросался.
С точки зрения зловредных ученичков (мелких пакостников), наши учителя жили припеваючи. Дей­ствительно, ни тебе кнопок на стуле, ни тараканов в учительском столе, ни предательски подставленной в проходе между партами подножки. Разве что шальная пыльная тряпка сразит зазевавшегося на перемене педагога, да и то редко и (честное слово!) случайно.
Но объективно-субъективные противоречия (разность интересов) между учителями и учениками делали свое дело, и негативные впечатления от школьной жизни накапливались. Так, в восьмом классе появился нетленный литературный шедевр школьного эпоса под названием «Мемуары». Мы регулярно собирались у кого-нибудь на квартире и оттягивались по полной программе.
Первоначально принцип повествования был позаимствован нами из небезызвестной книги о похождениях Штирлица. Действующими лицами стали одноклассники и особо любимые учителя. Последних было крайне мало – наверное, потому, что колоритные преподаватели, к сожалению, вымирают, как мамонты.
В текст «Мемуаров» включалось все, что только могла подсказать буйная детская фантазия. Обязательным сделалось следующее. Во-первых, ученики живут в специальном общежитии (этакая современная коммуна), уроки не делают (но при этом школу посещают), влюбляются в кого хотят (вплоть до учителя информатики) и устраивают вечеринки с распитием спиртных напитков. Учителя, в свою очередь, поголовно влюблены друг в друга (сплошной любовный многогранник), тусуются вместе с учениками и даже играют с ними в карты, ходят в школьную баню (частенько вместо своих уроков) и не ставят никаких оценок.

Математичка

Геометрию у нас вела не кто-нибудь, а сама директриса.
«Наконец все сели на места и стали читать геометрию (держа книги вверх ногами, читая справа налево). Полина Георгиевна писала в журнале разные грубости и пошлизм. Потом вызвали Терехова к доске отвечать теорему. Терехов чинно вышел и, пока Полина искала теорему потруднее, он сожрал весь мел. Класс ржал, Терехов доедал фиалку из горшка, а Полина орала на чем свет стоит».
И почему только драгоценные учителя не решаются признаться, что иногда им нет-нет да и захочется «завалить» особо прыткого ученичка? У нас на геометрии это не было редкостью. Только все маскировалось под признание наших гениальных способностей: «А вот для Пети (Маши, Саши etc.) мы найдем задачку посолидней. Он же у нас умница».

Физрук

Обойти своим вниманием физ-ру все равно, что совершить величайшее преступление. Наш физрук и так был личностью яркой и экспрессивно настроенной, а тут еще эта постоянная школьная нехватка мужчин-учителей...
«Следующий урок был физ-ра, и ученики вырядились в разные шорты и футболки. Особенно превзошла всех Варя, нацепившая мини-бикини. Физрук по-обычному полез к Оле, а Оля по-обычному заволокла его в кусты и привязала к дереву. Но и оттуда дядя Петя орал страшным голосом: «А ну три круга по стадиону!»
Но стадион и голые коленки учениц – это в теплое время года, а ведь есть еще и зима. И от лыж не откосить никаким способом. Нет спортинвентаря – сходи в прокат, прокат не работает – бреди по сугробам за физруком, нельзя по причине «критических» дней – то же самое. И вот два-три человека во главе с физруком горделиво бороздят лесные просторы. А весь класс, засыпаемый колючим снегом, борется с зимней стихией, с трудом переползая через очередной сугроб. Одно слово – лыжи.
«На дворе стоял морозный зимний денек, а наши любимые герои занимались физ-рой на лыжах. Впереди ехал любимейший физрук, но он ничего не слыхал, так как у него в ушах торчал плеер. Физручок слушал кассету с записью Полининых речей, в которых выражалась вся Полинина страсть и любовь. А народ ковылял на лыжах. Потом всем это жутко надоело, и все потихонечку смылись. А вот физрук все колесил на своих лыжах до утра, а потом трахнулся башкой об дуб».

Чертежник

«Мемуарные» ученики, то есть мы, могли вести себя на уроках сколь угодно разгульно: например, распивать спиртные напитки или играть в карты. Так, на одном из черчений...
«Алла 13 раз осталась Акулиной, 82 раза – буркозлом и 5 раз – Верей-неверей, поэтому у нее аж рога на лбу выросли. Чертежник стал потешаться над ней:
– Ну, Алла! Голова рогатая! Скоро они у тебя отвалятся, а новые вырастут, будешь их продавать подешевле, кооператив откроешь. <...>
– Сергей Николаевич! Кто-то стучит, – промычала Наташа из своего угла.
– Сейчас открою. – Чертежник поплелся к двери. А за ним подкралась Алла. На пороге она его боднула рогами в зад, а дверь закрыла за чертежником на совок».
Не знаю почему, но урокам черчения в «Мемуарах» уделено чуть ли не больше всего внимания. Видимо, это было обусловлено внутренним обаянием самого чертежника. Чем это объяснить? Чертежник обладал великолепным набором разнообразных качеств. Во-первых, мужчина, во-вторых, еще довольно молодой, в-третьих, наделенный чувством юмора, в-четвертых, на школьных «капуст­никах» ни в чем не уступающий своим ученикам. Уж что только мы не вытворяли с ним на страницах «Мемуаров»!
«– Итак... – загадочно пропел С.Н. и, желая привлечь к себе внимание, закатил глаза на переносице. Только успеха это не принесло, а глаза почему-то не расходились обратно. Этот трюк произвел фурор среди класса, все буквально попадали от смеха... Потом были попытки вылечить С.Н. Все по очереди плевали ему в глаза, щипали за нос, били стульями по башке, но ничего не помогало. <...> Тогда Варя с Аллой взяли чертежника за ноги и поволокли к стулу Полины, чтобы усадить его. А в стуле торчал огромный гвоздь. Чертежник после удачного приземления тут же взлетел под потолок, и глаза у него встали на место, правда, сначала чуть из орбит не вылезли...»

Физичка

Когда мы перешли в девятый класс, физичка открыла для себя методику преподавания академика Шаталова, которая заключалась в изучении каких-то конспектов-графиков и письменном воспроизведении их по памяти. Те, кто хоть что-то знал по этому замечательному предмету, позабыли все окончательно. Потенциальные двоечники извели на шпаргалки тонны бумаги (чтобы хоть как-то выжить).
«Физичка на этот раз решила изловить физрука и теперь с улыбкой людоедки проводила на нем опыты. Она подвесила его на резинке к потолку и привязала к его бороде огромную чугунную гирю. <...> Вдруг раздался громкий вопль физрука. Это физичка, которая хотела показать все свои физические способности, что было силы дернула его за бороду.
– Ура, лопнула! Это доказывает, что ускорение модулей скоростей увеличено. По методу Шаталова.
Мухи жужжат, комарики звенят, лысый физрук болтается на резинке под потолком, а все спят, тихо. Физичка потирает ушибленную гирей ногу и поет заунывную песню».

Химичка

Описание урока химии вообще достойно приза за лучшую композицию. Все начинается с банального ответа у доски, далее следует «избиение» учителя, а уж потом – неуправляемый бардак и дурдом.
« – А ну, Новикова, что такое плюмбум?
– Гидроксид, – сдуру ляпнула Таня.
– Тань, ты че! Это кислота... – зашептала Ира, которая явно не была умнее.
– А! Это кислота! – поправилась Таня, торжествующе глядя на химичку. <...>
Но что взять с такой росомахи, как Ира? Она конечно же сразу опрокинула на химичку трехлитровую банку серной кислоты, и химичка стала поразительно быстро лысеть. <...>
Тут пошло всеобщее веселье, все стали бросаться чем попадя друг в друга. Услышав шум, Полина сразу же примчалась в класс, но ничего она сказать не успела, так как ей по башке попала любимая чугунная мензурка химички. Полина с грохотом упала на пол, а на полу была разлита азотная кислота. Она сразу проела дыру в Полининой юбке, и Полину это взбесило. Она схватила пробирки и стала швырять их в Наташу, которая мирно ела герань и ничего плохого не делала».

Информатик

Если честно, пересмотрев недавно американский фильм «Один дома», я подумала, что наши «Мемуары» ни в чем ему не уступают. Вот только их никто еще не экранизировал. В соответствии с классикой жанра нашим дорогим учителям доставалось по полной программе.
«На уроке у Германа стояла гробовая тишина, и только изредка слышались всхлипы сердобольной Веры. Да, было о чем поплакать, ведь дела шли хуже некуда. Началось все с того, что Ира с Катей пошли ночью на пришкольный участок накопать луку к чаю да нашли бутылку самогона. Потом они отправились в кабинет к Герману и переколотили все компьютеры на глазах у самого Германа, которого они сунули головой в щиток. Бедного Германа до утра било током, а потом у него случился инфаркт среднего уха и инсульт правого мозжечка, потом у Германа отказало левое полушарие и, судя по всему, вытек спинной мозг».
Однако и учителя могут применять к своим подопечным любые приемы, вплоть до запрещенных.
« – Ир, что опять Полина заходила? – с порога спросила Вера.
– Заходила. Наркотики искала, видите ли. А на самом деле деньги сперла.
– Ну! – разозлилась Катя, копившая на новые панталоны.
– За гимназию, говорит, беру, – пояснила мрачная Ира, щупая фингал под глазом.
– А ты? – стала выяснять Вера.
– А что я? Не давала, конечно. Так она мне в глаз... – Ира показала фингал».

Есть что вспомнить

Сочиняя сие нетленное произведение, мы оттягивались, как могли. Потом появилась гадостная мысль: а не выслать ли анонимно по экземпляру «Мемуаров» каждому из учителей после выпускного вечера? Однако природная лень взяла верх над мелочной мстительностью.
А потом... Мы росли, менялись наши интересы, и менялись персонажи мемуаров. В четвертом томе не осталось ни одного «школьного» лица. А уж потом наша лавочка и вовсе заглохла. Зато сейчас, приползая домой из университета, иногда бывает очень приятно перечитать пару глав из «Мемуаров». Нервы успокаиваются сразу. Кроме того, пять минут смеха продлевают жизнь.
Конечно, не всем учителям везет на таких творческих учеников. Но «Мемуары» вовсе не означают, что писавшие их – подлые и гадостные душонки. Вовсе нет. «Мемуары» являются всего лишь дополнением к прекрасной, инсценированной на последнем звонке поэме «Кому в школе жить хорошо», к куче песен и стихотворений о нас, учителях и родной гимназии. Главное – сейчас есть что вспомнить.
P.S. Имена всех действующих лиц изменены, любое совпадение является случайным.