Феерический мюзикл из подручных средств

* где наша не пропадала!

Алена ОГОРОДОВА, педагог дополнительного образования, Новгород

---

Главное, что мы ничего не боялись. Технические возможности ограниченны – ну и что? Зато фантазии – хоть отбавляй. Правда, показать наш спектакль профессиональному режиссеру я бы не рискнула.

С начала четверти мне все хотелось порадовать школу чем-то необычным, радостным и музыкальным. Решила, что это будет мюзикл на сюжет «Синей птицы», о чем сразу же всем и объявила. Мы даже анонс повесили.

Пятая нога

Школа у нас математическая. Дети занимают на олимпиадах лучшие места. А театр – это как пятая нога, которая вроде бы особо никому и не нужна, кроме меня и моих ребят. Коллектив у меня небольшой – 15 человек. Но для моих пятнадцати театр значит многое.
И вот я с ними из трехчасовой пьесы Метерлинка сделала небольшой сценарий. Дети отправляются за Синей птицей и в конце концов возвращаются обратно, потому что птица-то, оказывается, у них дома.
На сказочное путешествие у нас было отведено только две сцены – в лесу и ночная сцена, где детей пугают разнообразными призраками, болезнями и войнами. А еще были два номера – танец Звезд и полет Птиц.

Охапка птиц

Основная проблема была, конечно, в птицах. В пьесе такие слова: «Ой, сколько птиц! Посмотри! Они летают, они кругом!»
Не знаю, как это место было решено в знаменитом спектакле Станиславского во МХАТе. У них, наверное, был муляж какой-нибудь, а я терпеть не могу муляжей. Конечно, в профессиональном театре птиц можно светом сделать или еще как-нибудь. А у нас возможности ограниченны. И мы придумали вот что.
Я попросила начальные классы наделать нам как можно больше разных птичек из синей бумаги. И в тот момент, когда Митиль открывала дверь, из-за ширм мои дети пачками кидали их на сцену.
Тильтиль и Митиль ловили их, поднимали с полу, подбрасывали и говорили: «Ой, посмотри, сколько птичек!» А потом ахали: «Посмотри, они умерли». И собирали их в охапку (собрать нужно было всё для следующей сцены в лесу).

5 звезд +
6 призраков

Школа у нас старая, конца 60-х. И есть в ней так называемый кинозал. То есть зал, в котором нет ни кулис, ни задника – только небольшая приподнятая эстрада, метра три глубиной и шесть в ширину. Вот такая крохотная сценочка.
Есть занавес, красивый и плотный. Но он не движется (механизм сломан). Поэтому для смены картин в мюзикле мы выключали свет. Задник и ширмы я сделала черными.
В подготовке спектакля я заняла разные классы: одни танцуют, другие шьют, третьи птичек нам делают. Учителя труда помогали шить костюмы. На уроках рисования все классы готовили большущих синих птиц, которыми мы украсили зал. Так что мероприятие было общешкольным на самом деле.
Самих актеров у нас получилось 30 человек: главные действующие лица плюс пять Звезд, четыре Снежинки, шесть Призраков, пять Деревьев (с Корнями). Все они у меня, естественно, за ширмами не помещались, потому что на 18 квадратных метрах просто негде повернуться. Поэтому Звезды во время представления у нас сидели в зале.

Насморк в сапогах

Декабрь. У нас в школе когда сильные морозы, то в кинозале не выше восьми градусов тепла. Пар идет изо рта. Это просто ужас какой-то.
Мы тут опять объявили по школе общий сбор – законопатили в кинозале все окна, забили двери. Чуть-чуть стало теплее.
Во время репетиций мы еще могли быть в шубах и валенках. Но вот во время спектакля, когда на тебе красивый костюм, ты уже не можешь на себя ничего тепленького накинуть. А в день премьеры между тем на улице была холодрыга.
На последнем спектакле я своей дочке, которая играла Насморк, сказала: «Нина, надень сапоги, я тебя прошу». И вот Насморк вышел в легонькой ночной рубашечке и в таких длинных зимних сапогах на молнии.
А Звезды танцевали босиком! Мало того, лежали голым пузом на полу. Но утепляться наотрез отказались.

Главное – громко и потише

В мюзикле ведь в первую очередь петь должны. И вот мои исполнители пришли к учительнице музыки, чтобы она их послушала. Она послушала, пришла в ужас и сказала: «С ними года два надо работать, чтобы они у вас запели!» Я говорю: «Нет, мне надо, чтобы через две недели». Она всплеснула руками и говорит: «Ну пусть поют, как могут».
Основные мои рекомендации по пению сводились к следующему. Главное, говорила я, – пойте громко (в нашем кинозале акустика очень плохая).
И вы знаете, они сорганизовались. Одни, у кого какие-то хорошие данные, правильно пели с самого начала, другие к ним прислушивались и более-менее подстраивались. Если кто-то откровенно фальшивил, то я говорила: «Женя и Таня, пойте потише, пожалуйста!» Они не обижались и пели потише.

Спасибо Гуцилюку

Оказалось, что музыкальное оформление спектакля – это просто-таки бич. Сделать фонограмму, например, стоит больше 1000 рублей. Естественно, речи нет, чтобы мы заплатили такие деньги.
Тогда я стала искать готовые песни. И вдруг мне попалась кассеточка, которая называется «Детские песни о любви» (Гуцилюк – я даже не знаю, мужчина это или женщина). Очень хорошие фонограммы: на одной стороне со словами, на другой – минусовки.
Слова можно публиковать в качестве дурного образца: «У Вани лопатка, совочек у Тани. Любовь наша с детства живет между нами». Но мелодии очень хорошие. Мы их и взяли. Мне даже потом хотелось этого Гуцилюка найти и сказать: «Вот посмотрите, что можно сделать на ваши чудесные мелодии».
Сначала я хотела ввести в спектакль только одну песню. Тогда дети все начали говорить: «А почему Насморк поет, а я ничего не пою? Я тоже хочу». И тогда всем желающим я сочинила по песенке. А их так трудно оказалось сочинять!
В заключительной общей песне готов был только один куплет. Но что за песня с одним куплетом? Нужен второй. Вы не представляете, я спать не могла. Я уже всем надоедала, даже мужа просила сочинить хотя бы несколько строк. И в конце концов в день генеральной репетиции где-то в транспорте у меня лихорадочно сложились недостающие строчки – дурацкие, честно говоря. Зато припев оказался очень хорошим. Весь зал начинал хлопать и подпевать.

Пам-пам-пам
и бултых

И еще раз мужу спасибо: он помогал выбирать музыку для танцев. Деревья, например, двигались под «Ромео и Джульетту» Прокофьева. Танец Деревьев мы сделали очень как-то быстро и легко. Движения сочинялись по ходу.
Кот приходит и разговаривает с Деревьями, но они неподвижны и не отвечают ему. Потом приходят дети и поворачивают алмаз, и вдруг Прокофьев со своим «пам-пам-пам» – и Деревья оживают и начинают медленно двигаться. Потом – «бабах!» – Корни. И вот они все наступают на Тильтиля… На последнем спектакле одна маленькая зрительница попросила, чтобы мама взяла ее на колени: ей стало страшно.
А Призраки в балахонах вырывались из рук Ночи и бегали по залу. Они были жуткие, раскрашенные. Ну и соответственно танец у них был очень экспрессивным.
А танец Звезд был под электронную – звездную – музыку. Сюжет танца такой: вначале Звезды были погасшие, а потом они расцветали. Когда Звезды вышли босые и с голыми пупками и сделали «бултых» на пол, маленькая девочка в зале спросила: «А почему тети повалились?»

Работа есть работа

Премьера для родителей была вечером в пятницу. А на следующий день пять спектаклей – от начальных до средних классов. Восьмым классам мы не рискнули показать: реплики будут отпускать, хихикать. Мы решили их оставить без сладкого – у них была просто дискотека.
И вот актеры как бы во вкус вошли. Они поняли, что это самая настоящая работа. И почти все относились к ней ответственно.
Я в спектакле тоже играла роль – Феи. Мой выход был в самом начале и в конце. А поскольку звукооператора не было, мне, Фее, приходилось, зверски оглядывая зал, накидывать пальто, вылезать из-за кулис и садиться на «музыку» (аппаратура в зале размещалась).
Самые хорошие спектакли были для 6–7 классов. Я думала, что шума будет больше, потому что зал был набит битком. Представьте, каково семиклассникам сидеть по три человека на маленьких банкеточках без спинок. И тем не менее смотрели очень напряженно. Может, прикидывали, смогут ли они так. Во всяком случае, после спектакля многие ходили за мной и спрашивали: «А можно к вам в театральный записаться?»
А кто играл, так те просто герои дня. Их, что называется, стали узнавать в коридорах: «Ой, я тебе знаю! Ты – Хлеб!»

Признание

В течение всего дня премьеры я бегала за школьной администрацией по пятам: «Вы не забыли, что вам надо прийти посмотреть “Синюю птицу”?» Пришли и завуч, и директор.
После спектакля завуч встала и говорит: «Нельзя сказать, что мы получили удовольствие. Мы получили огромное удовольствие». Как-то она очень хорошо, красиво сказала. Я думаю, дети почувствовали, что они нужны, любимы.
…Конечно, показать наш спектакль профессиональному режиссеру мне бы страшно было – он живого места, наверное, не оставил бы. Знаете, мы ведь не боялись ничего, думая, что всё можно. А почему нельзя, если в результате получился замечательный спектакль? Такой цельный, добрый, такой одухотворенный…